Терентiй Травнiкъ: Фантазия в четыре строчки

Пожалуй, больше многоточий,
Чем в лужах от дождя,
Я ни в одной повисшей строчке
В романах не встречал.

Без циркуля, без козьей ножки
Рисует на воде,
Как геометр, как чертежник,
Дождливый кутюрье.

По ткани лужной как попало
У мастера в руке
Скользит невидимо лекало
По вспененной воде.

…И руку дудочкой сложив,
Я слушал тишину,
Она играла мне: ты – жив,
Играла мне весну…

По нотам перешла в минор,
В аккордах растеклась.
И вот уже в весенний хор
Мелодия вплелась.

Вздохнули ветром трубачи,
Литавры нотой «фа»,
Шепнул: играй же, не молчи, —
Мне голос естества.

И тихо-тихо в глубине
Стучал, как старый гном,
В четыре четверти во мне
Сердечный метроном.

Ржавою струною натянуло- ся …
Песни горемышные запели- ся …
Шо-то никудышное случило- ся ….
Оттого и сердце зашемило -ся …

Ой, сердечко ты мое устало-е,
Верное мое, незапоздало-е,
Ты проплачься, милое, да проры-дай,
Не бросай меня ты, не бро-сай…

Фантазия в четыре строчки —
Поэзия моя,
Зима с весною, лето, осень
И… пятой буду я…

Не строчкой, нет —
Четыре строчки поэзия моя,
Зима с весною, лето, осень,
А пятым буду я…

Небо синей вертикалью
У меня над головой…
Поле бесконечной далью,
Поле – плоскость предо мной…

Небо… Поле… Вот раздолье,
Для мечты твоей полет…
Небо… Поле… Вольный волю
Здесь всегда свою найдет…

Я, как мостик, капилляр,
Замер между двух начал,
Маленький гвоздик,
вбитый в планету,
Атом, растянутый до человека…

Аз есьм! Я – есть! Хоть и мгновенье
Отпущено сердцебиенью!

На улице похорошело,
Дождь перестал, и облака,
Как эскадрилия Гастелло,
Взмахнув крылом, сказав «пока»,
Рядами к югу полетели,
Забыв про высший пилотаж,
Оставив солнцу в небе щели
И предосенний антураж.

Листва засуетилась тут же,
И закряхтели дерева.
И солнце, прыгая по лужам,
И попрыгунчика не хуже,
Изъяло у дождя права.

И неожиданно для всех,
Так, словно резко взял и спятил,
Большущий шмель гудеть заладил,
Как то цветок, обняв орех.

Вот так, чиркнув пером по небу,
Господь легко, кем бы Он ни был,
К нам изливает благодать.
И снова мир наполнил кружки,
И от горы до финтифлюшки —
Всё снова учится летать!

Эти гроздья пушистой сирени,
Эти комья набухших цветов,
Не дождавшись ухода апреля,
Растеклись ароматом духов.

Слышен хруст: то ломаются ветки,
Для влюбленных – желанный мотив.
О, сирень, до чего ж ты приметна
Для весенних пленэрных картин!

Не сирень, но натурщица с Бронной,
Для художественных мастерских,
Распортретилась, став примадонной,
В вернисажах московских квартир.

Разгребая руками соцветья,
Я с пятью лепестками цветок
Отыскал поутру в фиолете,
Но желанье придумать… не смог.

Дворовый пес лежал на солнцепеке,
Лениво мел хвостом по тротуару,
Сжимая кость с соседнего базара
И взглядом провожая чьи-то ноги…

Я подошел и дал ему конфету,
Простую, карамельную конфету,
Я положил ему почти на нос…
Он взял ее украдкой, незаметно,
Нет, даже виновато незаметно,
И медленно, с достоинством, хромая,
Куда-то на газон ее отнес.

А вечером, идя домой с работы,
В траве конфету смог я разглядеть.
И не одну, а две. Да, видно кто-то
Еще не смог без жалости смотреть.

В обнимку с костью
пес дремал в пылище,
С заветренной, надежной, как костыль,
С которой, видно,
как заправский нищий,
С утра он побираться выходил…