Терентiй Травнiкъ: Ромашкин снег

Через стихи я разговариваю с миром,
Они мне дали право не молчать.
Я вам пишу – услышьте мою лиру,
Меня Орфей учил на ней играть.

Я каждой строчкой, вынутой из сердца,
Пишу вам о любви – и больше ни о чем
Писать в стихах стихами неуместно,
Когда почувствуешь присутствие её.

Все, что впервые, берегите до конца,
Несите эти ощущения с собою,
Сложите в сердце их,
поверьте, нет ларца
Достойней для коллекции такой.

Пусть первый опыт жизни в нем лежит:
Разбитый нос, коленки от паденья,
И первый поцелуй, и стыд
За первое признание с волненьем.

Впервые право защищенное свое
На эту жизнь и на ошибки тоже,
И слово чести, данное другим,
Произнесенное впервые осторожно.

Доверьте ощущение словам,
Храните, как в архиве, в картотеке,
Пусть даже первые потери будут там —
Они же первые, хоть горькие, как редька.

И не стесняйтесь с первым сентябрем
Вновь в эту жизнь входить,
как в первый класс.
Быть может, и живете вы пока…
Пока есть что-то первое для вас.

Сердце бьется, чтобы было,
Чтобы тело не застыло,
Чтобы тело не остыло,
Чтобы в нем душа любила.

Сердце бьется за кого-то,
Сердце бьется почему-то,
Сердце бьется обо что-то,
Сердце бьется, бьется, бьется…

Сердце бьется, чтоб впустили,
Сердце бьется, чтоб простили,
Сердце бьется, чтоб любили,
Сердце бьется, бьется, бьется…

Раз за разом, стук за стуком,
Может, чаще, может, реже,
Сердце бьется посекундно,
По закону «после-прежде».

В монотонном этом звуке
Столько счастья, столько муки,
Поисков, надежд, разлуки
В монотонном этом звуке.

Стук-постук да скок-поскок —
Сердце отбивает время,
Отведенное на время,
Чтобы жизни сдать урок.

Я пишу о тебе, я пою для тебя,
Я рисую твой мир на холстах.
Я ищу твоих губ, я прошу твоих рук,
Растворяясь в бездонных глазах.

Твое тело – как книга,
твоя кожа – как снег,
И миндальный туман —
среди кос твоих рек,
Твои руки, как ветви, нежно и плавно
Ищут в зеркале пруда
томлений желанных.
Твоя кровь – пряность вешних,
оторванных вод,
Твои брови, как арок узорчатый свод
Над печальной рекою жаждущих глаз,
Уводящих в невинность
и вводящих в соблазн.

И твой голос, как тихий лесной ручеек,
И улыбка – как резвый шалун мотылек.
Твои губы – колодец для утренних рос,
В твоем имени горьком зерно родилось.

Любовь не выразить словами,
Нельзя ее нарисовать,
Ни спеть и ни сыграть на сцене,
Обычным жестом показать.

Нельзя ее увидеть где-то,
Услышать, оценить на вкус,
Узнать по знакам и приметам,
Пощупав лоб, измерив пульс.

И разглядеть под микроскопом,
И в самый мощный телескоп
Нельзя увидеть ненароком,
Хоть расшибите себе лоб.

Любовь не вырастить в пробирке
В лаборатории своей,
И, расщепив незримый атом,
Вы не узнаете о ней.
Ни схемой и ни перфокартой
Ее нельзя отобразить,
Нет способов ее зачать
И, соответственно, родить.