Терентiй Травнiкъ: Ромашкин снег

Не разрывай меня на клочья,
словно платье
Решила ты на тряпки распустить.
Быть может, нам удастся горе сгладить,
Когда попробуем его вдвоем прожить.

А если нет, то лучше уж с билета
Ты оторви меня полоскою «контроль»,
Иль яблоком сорви с прогнутой ветки
И откуси, я потерплю. Позволь…

Мне оторваться нужною страницей
Из старого романа о любви,
Последней, многочитанной страницей,
Где все же встретились
когда-нибудь они…

Я подарю тебе букет стихов,
Ромашковых и васильковых,
Веселых, грустных, бестолковых,
Без всяких правил и основ.

Я подарю тебе букет стихов,
Садовых, полевых, чащобных,
Хотелось бы, чтоб бесподобных,
А если нет, то хоть без швов.

Я подарю тебе букет стихов,
Осенних, летних, круглогодных,
Небесных, горных, многоводных, —
Я подарю тебе букет стихов.

И в корешок переплетенный
Букет останется с тобой,
Как будто заново рожденный
Твой мир, навечно молодой.

Сегодня я на дерево забрался
И, с изумленьем сверху вниз глядя,
Воскликнул вдруг, дыханье прерывая:
«Смотрите! Все же женщина Земля!»

Далекие холмы круглились в дымке,
Овальность пруда, бархат камыша,
Недалеко стыдливая тропинка,
Смущаясь, к речке с косогора шла.

От ветра поле бедрами качало,
Струился по волнам пьянящий сок,
А чуть подальше нежностью усталой
Раскинулся тенистый уголок…

И разнотравьем пахла ее кожа,
Она вздыхала, терпкостью маня,
И с ветреностью нежной, осторожно
Касалась поцелуями меня.

Милая, ты не грусти,
Все уже позади,
Все еще впереди,
Только ты не грусти…

Милая, ты только будь,
Все плохое забудь,
И меня ты забудь,
Только, милая, будь…

Милая, ты не одна,
Я с тобою до дна,
Я с тобою до неба,
Милая, ты не одна…

Ты жизнь свою связала с ожиданьем
Того, что связано незримостью со мной:
С минутной встречей,
горьким расставаньем
И вечным ощущеньем… быть одной.

Ты жизнь свою с упреками связала,
Подозревала, ясности прося,
Но вскоре жизнь от этого устала
И предоставила свободу для тебя.

Ушла в себя, а, может, и к кому-то
Там стала ласки безоглядки расточать.
И со своей надежною подругой
Ты перестала неудачи обсуждать.

Тянулись месяцы, вытягиваясь в годы.
Желтело прошлое,
стираясь, день за днем.
Есть что-то очень грустное в свободе,
Когда ее разделишь – не вдвоем.

Без горьких слез, без сладких мук,
Очарований и разлук,
Без ожиданий, расставаний,
Волнений и непониманий —
Не нарисуется портрет
И не сыграется мотив,
Покуда ты живешь во мне,
Покуда я – тобою жив.

Все это будет и не раз.
Прости меня за эту сложность…
Вчера, я встретил невозможность
И отвратил ее от нас.
И ты, невольница поэта —
Им навека в стихах воспета…

Плененный тонкой красотой —
Склоняюсь молча пред тобою.
И если можешь – будь звездою,
А если нет, – то стань звездой.

Осень, осень, осень
И гудок электровоза,
Потому что уже восемь,
Нет, точнее, еще пять,
Вот и я лежу, укрывшись,
Знаю, что во всей вселенной
Вот такое чудо-горе никому не отыскать.
Потому что мне сегодня
Сорок три, а это значит,
Сорок третий – год военный,
До победы – еще два.
Вот и я сижу в окопах,
Я пишу стихами что-то,
И гудит, конечно, ветер
Темной ночью в проводах.

Эх, жизнь моя, типично-нетипичная,
Ни цвет и ни размер
так просто не найдешь,
И только ты, девчоночка фабричная,
Рукой мне по щетине проведешь.

Вот я снова за бумагой,
А, точнее, за стихами
Черно-белыми, без масла,
С утра очередь займу,
Потому что жизнь прекрасна,
Потому что не напрасно
Я леплю, кропаю, строю
И, конечно, говорю.
Отлетает все куда-то,
Когда в правой – авторучка,
Когда в левой – гладкость кожи
Под ладонью дневника,
И, прищурившись, смотрю я
С непонятно-хитрой рожей,
Вероятно, что-то будет,
Вероятно, а пока…