Терентiй Травнiкъ: Я ПРОСТО ЖИЗНЬ РИФМУЮ. Книга 3. Из цикла «Белокнижье»

Пишу стихотворный диктант,
Склонившись над партою ночью.
Нарушив законы учебы,
Мне сердце диктует его.

В кармане шпаргалка – талант,
Словарь трудных слов, как подстрочник,
Еще ощущение лета —
В зажатой ладони тепло.

Я глотаю стихотворное плацебо…
Как спасают строчки от тоски,
От нехватки воздуха и неба,
От надежд размытых, что вдали

То поблазят, то исчезнут в тучах,
То за горизонт закатятся совсем,
Я ж метлой почти собственноручно
Выметаю снова их для всех.

Запиваю рифмой сухость в горле,
По губам стекает влага слов, —
Словно в масле, что-то в них прогоркло…
Но я смазываю горечью остов

И глотаю с тишиной таблетки.
Вот уже дописаны стихи,
И с чернильной ручки, будто с ветки,
Капают три точки в край строки…

Стихи – это боль,
Стихи – это боль-но,
Но все-таки
хочется их создавать.

Уйти от мучений
И непроизвольно
В корзинку тетради
Швырять и швырять

Остатки набросков.
Штрихи и заметки
По клеточкам
Иль по линейкам сложить

И где-то средь строчек
Черкнуть незаметно
Начало поэмы
С названием – Жизнь.

Пишу стихи до слез, до плача —
Иначе не могу писать.
Была поставлена задача,
И мне приходится решать.

Одним лишь словом, вбитым в строчку,
Коснуться естества души.
Поставить для начала точку,
А дальше от нее кружить,

Ползти, бежать и спотыкаться,
Но все же на вершину влезть.
Закончив точкой, состояться
И самолетиком взлететь —

Душой страничной без помарок,
Без росчерка, без завитка,
Всю жизнь вложив в формат бумажный —
С вершин чердачных голубка.

Звезда над полем скошенным,
Далекая, осторожная,
Зовет меня в путь снова
За вечным… Точнее – за словом.
Тем самым, что было в начале,
До всех стихов вместе взятых,
А нам досталось распятым,
Посеянным и воскресшим,
Не понятым, но понятным.

А мы ведь любовь казнили —
Теперь же о ней все песни, —
Наверное, просто забыли
Какую-то строчку в тексте…
Вот и поем о разном —
Потерянном, но прекрасном.

А я за звездой все следую,
Бродягой стал, непоседою.
Все росами да туманами —
От второстепенного к главному.
Сегодня – по полю скошенному,
Вчера – сквозь деревни брошенные,
А завтра – по снегу с наледью
И, может быть, даже на людях.

Чудн ы м прослыву, знаю,
Когда поплыву, тая,
Как лед с весенним паводком,
В исподнем, с одной лишь ладанкой.
В ладье, в домовине струганой —
Не спиленным, знайте, срубленным —
Точнее, под сруб сложенным,
На поле, что нынче скошено…

Макаю в тучи,
пишу на бумаге
Чернильной грозою,
дождливыми буквами
Все в той же обычной
школярской тетради,
Промокшей под лирикой
и под науками.

Порой вырываю
страницы ненужные,
В ней можно – они ведь
не врощены в жизнь.
Хотя и бывают
совсем непослушными
И просят не рвать их —
оставить пожить.

Черкать, переписывать,
ставить помарки,
Залить киселем
и замять уголки,
Чтоб не было в них
ничего, что насмарку,
Чтоб в дело все шло —
от гвоздя до доски,

Прибитое слово
не гнулось при чтенье,
И строчки ложились —
рубаночно, встык,
И шкурились сердцем
занозы сомнений,
И рифма стелилась
не всхлип, а – навзрыд.

Мне бы строчку дописать
Да тетрадь закрыть.
И ворочаться опять,
Чтобы завтра быть.

Чтобы снова, утром встав,
Сесть за старый стол
И по полю мяч гонять,
Забивая гол.

И по полю вновь пройти,
Подпирая небо,
И придумать сотню рифм
С окончаньем «лето».