Леонид Оливсон: Я родом из Уланского подворья

Что хочет Таня уж давно,
Глядя в окно напротив?
Большая тетя озорно
С мячом играет с плотью.

Играет волшебство в глазах…
Хочет Таня подражать!
Лужаек средь собрать зевак —
Она сможет так бросать.

Ей иметь бы мяч такой же,
И все, что нужно Тане.
Так вот причина скулежа —
Ведь фетиш пред глазами.

Как весной на проталинке
Вдруг забил ручеек,
Брат с сестричкою палками
Тут создали поток.

Они делают заводи,
Чтоб кораблик пустить.
И круги в этих паводях —
Кто из них эрудит?

И смеются, толкаются
От такой их игры.
Все у них получается!
Что они, так мудры?

Вот работа закончена,
И корабль в ручейке.
Дома мама с балкончика
Им кричит: «Мастаки!

Малыши мои сладкие,
Как я жду дома вас!
Угощу вас оладками,
Ну, бегите сейчас».

Мама дома их встретила,
В ванну мыть повела.
И семьей всей отметили
Эрудитов дела.

Луна парит над небосводом.
Закрой же, милый, занавеску!
Там стая тучек хороводом
Кружит ее, ночи невесту.

Ночь темная имеет тайны.
Мы утром отдаем дань богу.
Нами не познан мир бескрайний:
Дошли, что верим осьминогу.

И тени на дорожках сада
Меняют контуры игриво,
И ветра слышатся рулады,
Пес в будке прячется сметливый.

Как сказки классиков разнятся,
Что малыши так любят слушать!
Игрушки с ними на матраце
И масса разных безделушек.

Про дом лесной или русалку,
Про лис, волков и про медведя,
Мультфильм «Зеленая карета» —
Все это малышам подарки.

Мы сами выросли из сказок,
Где тайны первые познали.
Не обошлось и без мурашек —
Стук сердца это нам сигналил.

Ермолаевский, тринадцать,
Дом с фасадом к Малой Бронной.
Я прожил бы здесь сто двадцать,
Не менял бы я района.

Здесь стоял мой дом с бульваром,
В многих фильмах был показан
Пруд, квадратный домик с баром, —
Всяк причалу был обязан.

Здесь катались мы на лодках,
Лебедей кормили хлебом.
Они были очень кротки
Летом тут под чистым небом.

Тут зимою ежедневно
Мы встречались вечерами
И катались так совместно
Пред друг другом вензелями.

Это время не забыто,
Ведь любовь мы тут встречали.
Сколько было пережито,
Сколько было тут печалей.

Вспоминаю с теплым чувством
Ермолаевский, тринадцать,
И балкон наш безыскусный.
Почему мне не двенадцать?

Это было не так уж давно.
В этикете тех лет было странным.
Я смотрел на экране кино:
Ведь случилось – был фильм иностранным.

Этот фильм назывался «Тарзан»
Роль Тарзана играл Джон Вайсмюллер.
Я смеялся, как конь, просто ржал.
Почему-то в глазах был рейхсфюрер.

Он прыжки совершал средь древес,
Говорил он с смешной обезьяной.
По красивым его телесам
Ударяли листочков лианы.

Как высок он был, я не помню,
Только точно он был выше папы.
Он руками, стоя безмолвно,
Рвал листочки, давая ей в лапу.

А мартышка дико смеялась,
Криво скаля белые зубы.
И порою так ухмылялась…
Этот фильм мы давно уже любим.

Они лазили долго в лесу,
Как, без слов, понимая друг друга.
А сидели в ветвях на весу —
Как был горд он своею подругой.

Я шалил, как ребенок, невольно,
Дома вновь вспоминая кино.
Были мысли бескрылы, фривольны —
В детстве кажется это смешно.

Мы были закадычными друзьями
Еще со школы, с детских лет, втроем.
Гордились мы, что были москвичами.
Для сбора у нас был пароль: споем!