Артур Аршакуни - Первичность ощущений. Песни, стихи и сказки

– Сальто-мортале! – пробормотал он про себя и непринужденно перекувырнулся через голову. – О, форте пиано!

И очень похоже изобразил фа-диез первой октавы.

Декольтини оживился, лишь встав перед королевой Амальгамой, а она опять прикрылась веером и незаметно покраснела.

Декольтини затрепетал, завращал глазами и страстно произнес:

Он встал на четвереньки и полез под кружевные, теперь уже изорванные и помятые юбки королевы Амальгамы. И вдруг, когда Главный Распорядитель Террариум с помощниками приготовился оттащить его от трона, иностранный поэт-модернист, теперь уже лауреат Декольтини… исчез!

На паркете осталась только ощипанная хризантема.

Гости осмотрели весь зал, перевернули все кресла – Декольтини не было.

Магистр Спектрограф задумчиво вырвал клок из своей бороды.

– Поразительно! – пробормотал он. – Хатха-йога или элементарный телекинез?

Убедившись, что Декольтини в зале не обнаружен, начальник стражи Принципон почесал свой малиновый нос и отправился искать модерниста-лауреата в единственное место, где можно было надеяться его найти – в кабачок «Три милашки» недалеко от Королевского Замка.

Король Апогей Первый дал знак продолжать.

Вперед, расталкивая собравшихся, выступил поэт Монпегас. Он был очень рад провалу своих соперников и поэтому начал с воодушевлением:

– Ай! – вскрикнула королева Амальгама, подпрыгнув.

Она ударила себя по ноге и вцепилась в изручие трона.

– Продолжайте! – твердо сказал король Апогей Первый.

– Уй! – опять вскрикнула королева Амальгама и зачесалась.

– Продолжайте, – вздохнул король Апогей Первый.

Потому что проигрывать надо достойно.

– Ой!!! – закричала что есть сил королева Амальгама. – Лови же его, лови! Вот он!

И она быстро-быстро затрясла своими кружевными, а теперь уже немного изорванными юбками.

Дамы фрейлины загородили королевскую чету своими кринолинами.

– Можете сесть, – сказал им король Апогей Первый ледяным тоном, брезгливо вытирая пальцы.

Он оглядел зал.

– Порой… – пискнул поэт Монпегас, обливаясь потом.

– Продолжайте! – строго сказал ему король Апогей Первый и потрогал висок.

В это время вернулся начальник стражи Принципон и доложил, что иностранный поэт-модернист, теперь уже Лауреат Декольтини нигде не обнаружен. Даже в кабачке «Три милашки».

– Черт с ним! – скривившись, как от зубной боли, ответил король Апогей Первый и прорычал поэту Монпегасу: – Продолжайте!

Поэт Монпегас помялся, но потом собрался с духом и выпалил:

– Эй, эй, держи! – завопил вдруг начальник стражи Принципон и замахал саблей.

– Держи-и-и! – завизжал Главный Распорядитель Террариум и выронил палку с набалдашником, выкрашенную под бронзу.

Гости разинули рты. Их глазам предстало поразительное зрелище: под самым потолком между хрустальными люстрами летала, дрыгая руками и ногами, сама королева Амальгама!

Она громко визжала, но не выпускала из рук веер. Казалось, он ей нужен для управления полетом.

Гости бегали по залу и, подпрыгивая, старались дотянуться до королевы Амальгамы, но безуспешно.

– Провалиться мне на этом месте, если я видел что-нибудь подобное! – воскликнул начальник стражи Принципон и почесал свой лиловый нос.

А в суматохе никто не заметил, как задрожал и закачался весь Королевский замок.

– Бедняга Принципон, – сказал себе тихонько Антуан Нонсенс, – он и не подозревает, что спас себе жизнь тем, что ни разу не видел в глаза правды!

А магистр Спектрограф, вырвав из бороды последний клок, забегал по залу, не замечая мечущихся гостей и рассуждая вслух:

– Ничего не понимаю… Ни-че-го-не-по-ни-ма-ю! Явный обман зрения. Оптический эффект или массовый гипноз? Но позвольте, – королева должна находиться рядом с королем и нигде более!

И тут же королева Амальгама плавно опустилась на свое место, успев оправить на себе юбки и прическу и сложить веер. Вконец растерявшиеся гости подавленно расселись по креслам.

Воцарилась тишина.

– Это черт знает что такое! – сказал раздраженно король Апогей Первый. – Это какой-то сумасшедший дом.