Аркадий Макаров - Простор последнего полёта. Книга стихо-творений

Пусть сквозит азиатская мета
На открытом славянском лице…
Белый пламень усталого лета.
Белый храм в неприступном венце.

Осень поздняя в парках хлопочет,
С каждым днём, становясь, всё щедрей.
Просыпается город рабочий,
Протирая глаза площадей.

Облака над стальной телебашней
Наливаются соком зари…
Ночь уходит по листьям опавшим,
Потушив за собой фонари.

Свет из тьмы бытиё сотворило,
И раздвинулся мир – будь здоров!
Мчит троллейбус, держась за перила
Бесконечных своих проводов.

А по городу, ждущему снега,
Люди шли в предвкушении дел.
Птицы дня окликали их с неба —
В хладном воздухе звук леденел.

Что я птицам прощальным отвечу?
Помашу – вот и весь интерес…
Как по улице, людям навстречу
Пробежала улыбка небес.

След на болоте лосиный,
Неба высокая синь,
Солнечный трепет осины,
Бабьего лета теплынь.

Поздняя ласка и милость,
Радости чистый родник…
Как же такое случилось,
После дождей затяжных?

Светом объят и покоем
Думаю думы свои.
Видится сквозь золотое
Тёмная зелень хвои.

В душу до самого донца
Чёрная смотрит вода
Лето пройдёт и вернётся, —
Не возвратятся года.

Тихо на солнышке греясь,
Я счастлив случайной строкой,
Всё, на удачу надеясь,
Словно мальчишка, какой.

Не сказать бы мне лишнее всуе,
Продираясь сквозь уличный шум…
Город мой, я тебя нарисую.
Город мой, я тебя опишу.

Снег ползёт под ногами подталый.
Башни кранов ушли в небеса.
Там, где белые встали кварталы,
Я на стройках горбатился сам.

Только старый мне город роднее,
Он утеха для русской души.
Чья-то юность там новая зреет,
И опять на свиданье спешит.

Не имел я с подонками дело,
Хоть кричал, задыхаясь: «Ура!»
Моё бедное детское тело
Коммунальная грела дыра.

Я молюсь, хоть и это не ново:
«Сохрани, Боже мой, и спаси
Музучилище – гордость Тамбова,
Зоин памятник – гордость Руси».

Где театр изогнулся подковой,
Где есть Дом под чиновную рать,
Чёрный идол на камне суровом
Тщится Бога за бороду взять.

Там, где облак весёлый клубится,
Где Господь указует перстом,
Небеса перелётные птицы
Над соборным прошили крестом.

Каждый вечер сюда залетая,
С тех краёв, где неведомо зло,
Боборыкина тень золотая
Опускает на город крыло.

Плетни, заборы, переулки…
Любовь и молодость при мне.
Велосипедные прогулки
Вдоль по деревне при луне.

И однокласснице не тесно
Между моих весёлых рук,
Той, что теперь уже профессор
Астрономических наук.

Она сидит на жёсткой раме.
Волос – лавина у лица.
И мне не слышно в этой драме
Про Козерога и Тельца.

Вот только – руки на руле.
И ткань тугая на бедре…
И сердце прыгает в груди.
Вся жизнь смеётся впереди.

Ах, эти знаки Зодиака!
Я нажимаю на педаль.
И тень, как чёрная собака,
Бежит за нами по пятам.

Вечерами сентябрь соломенный…
Через речку дощатый мост.
О, автобусы межрайонные,
Как печален ваш бывший лоск!

У дорог, знать, крутые горки.
У шофёров – крутые плечи.
Пахнут шины далёким городом
И асфальтом, и близкой встречей.

Сахару… Чаю… Хлеба…
Длинной очереди карусель
Там, где Шуховской башни невод
Звёздных черпает карасей.

Общежития гость случайный
Я брожу по ночной Москве,
Никому – сам себе начальник,
С ветром мартовским в голове.

Сигарета в губах молодки…
Подошёл. А чего терять?
Потихонечку взял под локоть,
Приглашая в Большой театр.

Подняла свои глазки ясные.
Сигаретка в губах дрожит:
– Топай ломом ты подпоясанный
До деревни своей, мужик!

Поперхнувшись, застыл я немо,
И лицом всё краснел, краснел,
Там, где Шуховской башни невод
Звёздных черпает карасей.