Понимаю! Беги за модой…
Только всё-таки оглянись,
Не забыть бы, откуда родом,
Речку малую – Ломовис.
Чтоб окно не закрыли вещи,
Не зазастили б мать-отца…
Ведь у этой погони вечной
Нет предела и нет конца.
Соревнуясь, качаем недра,
Рубим лес и пускаем дым,
Пораженье зовём победой,
С мощью атомной всё мудрим.
Скажем прямо – хвалиться нечем.
Не восполнишь былых потерь…
Берега уходящей речки,
Как разломы в земной коре.
Что уходит с полей крестьянин, —
Не про то теперь разговор!
Человек на земле хозяин,
А не жадный и беглый вор.
Вот опять за курганом дальним
Чей-то голос мне сердце жмёт, —
То ли плачет душа мирозданья,
То ли ток в проводах поёт,
То ль дорога гудит крутая
Непроезжая на погост…
Над прощальным и страшным краем
Взял с отвала я малую горсть.
Плоть живая кричала от боли.
Умывалась печаль слезой…
В неподъёмной моей ладони
Уместился весь шар земной.
«Не бывает нитки без обрыва…»
Не бывает нитки без обрыва,
И конец имеет всякий путь.
Я стою у самого обрыва,
За обрыв не смея заглянуть.
Пронеслись, проехали колёса.
Был мой дух и волен, и высок…
Вышло так, что спелые колосья
Сыплют зёрна в щебень и песок.
На камнях не колосится нива,
И росой не плачут зеленя…
Ты со мною не была счастливой.
Будешь ли счастливой без меня?!
«Не вечен я и мир не вечен…»
Не вечен я и мир не вечен.
Последний круг. Последний шаг…
Куда? Куда в субботний вечер
Часы с кукушкою спешат?
Воды спокойное зерцало,
Провинциальный вид в окне.
Звезды мерцанье. Созерцанье.
И конь, стреноженный во мгле.
Как будто не было прогресса,
И дни печали далеки,
И тянет сыростью из леса,
И вольным духом от реки.
На ветках белые наливы
И сок холодный под корой…
В косом зачёсе конской гривы
Играет месяц молодой.
Пусть вечен мир. Пусть я не вечен.
Последний круг. Последний шаг.
Нежданной радости навстречу
Быть может, ходики спешат.
Занавесочки, герани —
Окна смотрят молодо.
Вот они и стёрлись грани
Меж селом и городом.
Крупноблочный,
сборный,
важный.
Посредине улицы
Дом стоит многоэтажный
На закат любуется.
Газ, вода, есть лифт,
А кроме —
Лоджии с балконами…
Три деревни в этом доме
Стали новосёлами.
В латы жаркие закован,
Запрокинув голову,
Голосит петух с балкона —
Ни к селу, ни к городу.
Слово – отец перекликается с больничной палатой,
С тяжёлым казённым зданием
Навечно впитавшим в себя запахи лекарств и страданий.
Вот он идёт маленький и тщедушный
По огромному бесконечному коридору.
Он так долго идёт, что я устал ждать и бегу к нему.
Но мы никак не можем встретиться…
Отец – надёжная крыша и стены,
запах морозного хлеба и табака.
Отец – крепкое верное слово.
Отец, вот мы и встретились…
Отец!!!
Дымит картошка отварная.
Сверкает лук сольцой.
В родной избе, забот не зная,
Пирует сын с отцом.
Огонь вприсядку в печке пляшет,
Видать, он тоже рад.
Отец молчит. Не ест, а пашет,
Как леший бородат.
Его не словишь на мякине.
Он держит речь в узде.
За встречу чарку опрокинет
И – снова в борозде.
А сын сияет. Бровь подковой.
Лицом – интеллигент.
Всё тычет вилкой бестолково
В лиловый винегрет.
Он тянет шею, как в аркане,
В галстуке с каймой,
Пристав к отцу: «Ну, спой, папаня!
Папаня, песню спой!»
Запел отец, рванув гармошку —
И где конец и край?!
В пустом стакане звякнет ложка,
Как в городе трамвай.
И, правда песни, как отрава,
Посередине дня…
«Ох, канава, ты канава.
Ты канавушка моя!»
Он пел отец. Уже смеркалось.
Лез месяц из щелей.
Звезда вечерняя держалась
У сына на щеке.
Чтобы пить и не напиться —
Только дух перевести,
Попросил отец водицы
Из колодца принести.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу