Аркадий Макаров - Простор последнего полёта. Книга стихо-творений

За что ты мне врезалась в память?
Ну, детство.… Ну, школьные дни…
Сними ты с души моей камень!
Закройся! Лицо отверни!

Над каждой дорогою в мире
Есть место счастливой звезде.
Ступай ты, пожалуйста, мимо.
Года, как круги по воде.
Что я тебе, девочка, сделал?!
Обиды и зла не таи.
Ведь вон, сколько зим пролетело.
А ты всё босая стоишь!

Дорога уже не пылила…
Вечерняя дума светла.
Последняя бабочка билась
В теснине двойного стекла.

Заметней вокруг перемены.
Вот лист закружился. И вот…
Милее становятся стены
И сцены семейных хлопот.

Пусть юность давно позабылась.
Мне редкая проседь к лицу…
А бабочка билась и билась,
Златую роняя пыльцу.

В игру рисковую играешь…
О чём тут можно толковать!
Не говори, что ты не знаешь,
Какой кукушке куковать.

Какой кукушке в день погожий
Над тем гнездовищем пустым
Кричать, кричать, судьбу итожа,
В осеннем шелесте листвы.

Любовь-каприз, любовь-минутка,
Тебя беда ударит влёт,
И рядом с юной незабудкой
Слеза кукушкина взойдёт.

То ль от облака тень серебриться,
То ли сад мой росой напоён…
Что ты ищешь, полночная птица,
Свив гнездо в бедном сердце моём?

Свет везде! Не заслонишь руками:
Светит яблони белый налив,
Светит молодо месяц лукавый,
Ненароком звезду уронив.

Закатилась звезда, потухая,
Оборвав светозарную нить.
Ту звезду ищет птица ночная,
Чтобы в сердце моём поселить.

Полуночные думы отравой
Переполнили сердце и грудь.
Птица канула в горькие травы,
Где звезда мне означила путь.

И теперь, и сегодня, и прежде…
Бьётся птица в порожней траве.
Сколько боли в последней надежде!
Сколько воли в помятом крыле!

Проживал здесь народец отпетый,
Заводской и фабричный народ…
Городская окраина, где ты?
От железных ворот – поворот!

Мне встречаться с тобой расхотелось.
Что ж над памятью сердцем стенать?!
А, бывало, смеялось и пелось
В этих нищих барачных стенах.

Эти стены мне снятся и снятся,
Застят свет, громоздясь по ночам.
Неудачное место для счастья,
Но мы счастливы были и там.

Нипочём не уйти от погони
Тех годов, где твои и мои…
Юность мчится в горящем вагоне,
И нельзя повернуть с колеи.

Наверно, вызван мой рассказ
Метаморфозами природы…

В краю зимы и непогоды,
Я пересчитываю годы,
И удивляюсь каждый раз.

В рубашке тесной нараспах
С ватагой сверстников отпетых,
Девичьим взглядом обогретый,
И я ходил вначале лета
С улыбкой счастья на губах.

Какие песни я певал!
Нахрапом шёл по бездорожью,
И неземной объятый дрожью,
В груди высокой искру Божью
Я алкоголем заливал.

Какие песни я певал!
Теперь под эти песни плачу,
И запоздалую удачу,
Как от рубля пустую сдачу,
Рукой отчаянно ловлю.

Ещё я женщину люблю,
Как любит птица край обрыва,
Где от воздушного порыва
Она ложиться на крыло.

– Всё суета и ловля ветра! —
Сказал оттуда мне отец —
А птица, сын мой, для помёта
И мне открылся, наконец
Простор последнего полёта.

На лице азиатская мета,
И славянская грусть на лице.
Пламя белое знойного лета,
Божий храм в золотистом венце.

Погуляет душа на просторе!
Во все стороны синяя гладь…
Далеко тебе, город, до моря,
А до поля – рукою подать.

Ты любовью мне сердце поранил.
Приворотным вином опоил…
Тянут в небо подъёмные краны
Журавлиные шеи свои.

Птицы спрятали в дупла свирели,
И у лета на самом краю
По обычаям русским присели
Перед дальней дорогой на юг.

Я и сам в вайсенфельдских рассветах
О тебе тосковал неспроста
В гимнастёрке защитного цвета
Впереди пограничных застав.

Заиграет гармошка «Страданье»,
Запечалятся волны на Цне…
Ах, какое у речки названье,
Словно твой поцелуй в полусне.