Наталья Метелица - Нет мне жизни в чуть-чуть и по капле. Стихи разных лет

Но на улице места мало.
Везде узнаЮ твой почерк.
В чужих домах,
и подвалах,
и ниже…
особенно к ночи…
Будто весь город
в твоих руках
о-париж-ен…

Это было почти желанное —
Увенчать гордый нрав расплатою.
Звёзды рухнули вниз каратами,
Стало всё дорогое – но странное…

Где была моя речка тихая —
Камнепад драгоценного холода.
И не прожито, и не молодо
Что дразнило когда-то интригою.

И стою посреди чужой роскоши.
Сердце выронить камнем – и в пору бы
Для чужого ларца да коробу,
А вокруг и не стражи – а сторожи…

Я шла, тебя пронзая острым словом
И разбивая голос, как бокал.
Вместо осколков, ты поставил новый
И молча из бутылки наливал.

Я шла, всю злость свою вгоняя в пальцы,
Чтоб камнем разнести твоё лицо!

Я подошла… И так поцеловаться,
Прощая, захотелось с подлецом…

…А чувства – как в оковы втянута
Вся словно полынья 1 1 полынья – незамершее или уже растаявшее место на поверхности реки душа.
И кажется, что вновь обманутый
Священный жест карандаша.

Ему б писать о ласках повести.
Ему б поэмы сочинять.
А он, устав от женской горести,
Спешит себя же поломать…

Не приходи туда, где одичала
Моя душа, не знавшая тебя.
Я говорила час. И два… Но мало,
Чтоб объяснить… В падении столпа
Не слОва власть. Не слову оправданье.
Но в тишине – бездарен праздный слух,
И все равно: стозвон или молчанье —
Твоим ушам, когда ты сердцем глух…

Не приходи ко мне. Моя стихия
Не знает слов, понятных для тебя,
И ноты не известны мне – такие,
Чтобы молчанье – музыка твоя.

Нынче вечер в убыток —
пОдать…
Не от холода греешь мне руки.
Не от ветра срываешь звуки,
Что любили в ладошки хлопать!

Просто нынче беда другая!
Разоряют секунды время.
И не с этими – и не с теми…
За порогом – разлука злая.

Уезжать – будто лгали губы.
Уезжать – будто сгорблен месяц.
Не звонить. Не писать. Не надеяться.
Острый взгляд сердце кроткое рубит!

Капли плачут – росинки алые…
Будто здесь разрубили радугу.
А когда-то держал меня за руку
В облаках —
золотые, курчавые…

Провела твои кудри – в рассветы.
За тобой пыль дымилась угаром.
И весну – в сарафане старом —
Полог трав вдруг стернёю встретил…

Из часа – в час, из звука – в звук,
Из расставанья – в расставанье
Я жду тебя, мой нежный друг, —
Во имя страсти и —
прощанья…

Ты стал ко мне и строг, и скуп.
Ты обрываешь вдох на вдохе,
И я, тоске отдав тоску,
Опять при ней, – слагая плохо
Свой новый день. Учиться? Нет!
Я не привыкла, привыкая
К излому нервных сигарет,
Учиться этому! Другая
Я каждый день! И каждый час,
Что ты оставил без минуты,
Блукаю в чаще перифраз —
Не звать тебя лжецом.
Иудой.

Я без тебя – как три меня,
Заблудшие внутри четвертой,
И если сжечь рассвет у дня,
И то не я! А кто-то.
Кто-то…

Я б не смогла и час прожить,
Не выдыхая имя жизни,
Часы секундой сторожить
И сиротить свои карнизы,
Срывая шторы и плетя
Свое беззвучие веревкой,
И напевая – как дитя,
И лицемеря – как плутовка… —

Как миллионы разных я,
Что брошены ОДНОЙ душою!
И вспыхнуть бы – как та труха,
И умереть!
Но —
под тобою.

Зачерпнула не так, как дОлжно,
Расплескала сквозь пальцы синь.
Каково тебе в небе, Сережа?
Каково на земле мне, спроси…

Расчудилась я бравой привычкой,
Растянула словесных червей!
Выпьешь? – На. И кури… Только спичку
Не туши – поджигай, не жалей.

Поджигай, чтоб горело, как кожа,
Что стыдом поцелована – «в дрожь»!
Для меня ты поэтом, Сережа,
Первым был из любимых Сереж.

Ты писал, что «отцвёл» то ли «в пьянстве»,
То ли «в славе» – и молодость прочь…
Знаешь, я бы жила в хулиганстве,
Если б мальчик родился – не дочь.