Александр Беляев - Вторая половина. Стихи

…И сны смотреть, как бабочек ловить,
И выпорхнуть в растрепанные будни,
Где снег скрипуч, как струны половиц.

Крещенским колким воздухом запить
Горчинку тех, чьи лица непробудны
И взоры не живей вязальных спиц.

В нахохленную важность зимних птиц
Вглядеться всей контрастностью полудня
И призраков дыханием лепить.

А в сумерки печаль свою излить
В громаду застывающего студня,
В безмолвие мерцающих крупиц.

Сюжет одной из множества страниц,
Души напев, угаданный подспудно
В расположенье шариков синиц…

Который всуе услышать так трудно!

Март, словно детский поцелуй,
Где чувство зрелое не близко.
Прикосновение к челу,
Влюбленной школьницы записка.

Я каждый год его ловлю
Своей затейливой строкою,
Но трудно вымолвить «люблю»
Неравнодушною рукою.

Я каждый год его леплю
Из глыбы мертвенного снега,
Святою влагою кроплю
И выпускаю в просинь неба.

И, как творец-Пигмалион,
Узнав в ожившей Галатею,
Стою на стыке двух времен
И слова вымолвить не смею:

Так сладок утренний твой сон,
Так дышишь ровно и глубоко,
Так воздух в комнате студен,
Что разбудить тебя жестоко.

Осыпается яблоня,
Как с картона Чюрлениса
Осыпается темпера.

Ткань цветенья расслаблена,
Чаша грез переполнена
Снегом майского вечера.

Дальше будет медвяное,
Разноцветно-ликерное,
Матеоллово-мятное.

Но утратится главное,
Недосказанно-вешнее,
Запредельно-невнятное.

Мои зеленые тоннели,
Мои трепещущие храмы —
О чем-то вымолвить не смели,
Хоть были в том безмерно правы.

Незримо следуя за мною
В потоке шелестящей ласки
Вы облекались в неземное
И сумрак становился вязким.

И нисходило в травы небо
По мановенью ваших веток,
Переливаясь лунным снегом
И вея сумеречным светом.

И уступали звуки полдня
Господству шорохов и токов,
Где фиолетовая сводня
Следила любопытным оком
За действом колдовского мира,
За танцем пепельных адептов
Как будто ближняя сефира
Плыла ладьей в листву одетой.

В предзимье падал свет белесоватый.
Холодное туманное светило
Разбрасывало клочья серой ваты
И по счетам оставшимся платило.

Срывалось в танец каждое движенье
Над пустырем, что выглядел безлюдно,
Когда в глубины мира погруженье
Затеял лик унылого полудня.

И руки застывали в ожиданье,
И ветви замирали сиротливо,
Улавливая зимнее дыханье
В потоке дней осеннего отлива.

Закат занимался астральными играми
И ширил расщелину между мирами
То грунт насыщая застывшими искрами,
То плавь заливая в оконные рамы.
Хоть времени было отпущено мало,
Он спешку оставил, он знал, что успеет
Пред тем, как покинет пустынную залу
Увидеть, как щель серебра розовеет.
Я только шагнул, но ушел лишь в полшага
В тягучую зыбь колдовского вечерья,
Где Некто с лицом умудренного мага
Чеканил ряды золотого сеченья.
И было поведано много чудесного
О том, что мы – боги, прекрасны и юны,
Что в каждом читаются знаки нездешние,
Покуда пылают пурпурные руны.

Жанра летнего кризис,
Дни в кристалликах соли.
Надо что-то приблизить
И вглядеться до боли.

Словно в маленькой призме
Цепко схваченный лучик
Вспыхнет радужкой жизни
Света веер колючий.

С губ спорхнувшее слово —
Унесенная тайна…
Все на свете не ново,
Даже если случайно.

Без созвучия сердца —
Просто плоский рисунок,
Но откроется дверца —
И пасует рассудок!

Словно это не осень,
И не музыка даже —
Что-то терпкое очень
В ветра долгом пассаже,

Словно это не роща —
Странных ряженых бегство,
Где события проще,
Но за ширмою действо.

Значит явь разменяли?
Мне ль об этом не ведать!
Значит дали устали
Пряным бархатом веять.