Александр Беляев: Питерский ветер. Стихи

Я подвожу черту. Еще одна прошла
Туманной тенью, серым капюшоном.
Разбередив любви сгоревший шлак,
Гляжу ей вслед устало, изумленно.

Как много сказано! Но вереница слов,
Сплетаясь в оскудевшие понятья,
Не сможет сбросить скрывший лик покров,
А станет, как ее второе платье.

Прощай, любимая… я в зеркало гляжу.
Сличаясь с фотографией былою,
Черты похожие, как будто, нахожу,
Но испарились свежесть с чистотою.

Чего-то нет в глазах и складка губ не та,
Не та усмешка… вот и все, пожалуй!
Увы, взрослею, исподволь года
Уж притупили молодости жало.

Осталось мало, разве только, сны,
Они, как прежде, сладостны и зыбки,
Уносят в мир забвенья и весны,
В мир вечной юности, фантастики, улыбки.

Когда полет, когда цветут цветы,
Когда тоска и грезы – воедино
Встречаешь в небе облачко мечты,
С любовью женщины и с обликом Богини

Когда же подступала темнота,
То мне судьба насмешливо твердила,
Что иногда я должен к ней взлетать
Хотя б во сне… и, видно убедила.

Я засыпаю. Снова этот сон.
Как в дни прошедшие, дни облака и сини.
Передо мной махина, серый тон,
Чужая тайна, вертикаль, пустыня.

Я знаю, этот дом – больной рассказ,
Забвенье мира, забытье кургана,
Какая-то безбрежная тоска
В фасаде студенистого тумана.

О, не обманешь, чувствуя весну
И облачко, что прячет где-то тело
Моей Богини, плечи развернув,
Взлетаю в воздух, медленно, несмело.

И поднимаюсь вверх, вдоль мрачных стен,
Рассматривая серый студень дома,
Любую трещинку по ходу разглядев,
Отметив сырость каждого излома.

Когда ж он кончится?! Вот окна начались,
Я в них гляжу и еле разбираю
Движенье занавесок… или риз —
Наверно сны чужие пролетаю.

Чужие сны, их трудно разобрать,
Они мне чужды, странно их обличье —
Здесь нету чувств, нет зла и нет добра —
Одни лишь формы, спорны, фантастичны…

Как будто лет мильоны пронеслись,
Как будто снов промчалась вереница,
Но вот уж вижу каменный карниз,
Над крышей зависаю, словно птица.

И утопаю в солнечных лучах!
Немного ошалев от моря света,
Вдруг ощутил могучих сил рычаг
И понял, что оставлена планета.

И осмотрев с волненьем горизонт —
Увидел, надо мною разметало
Из тонких паутин сплетенный зонт,
Перечертивший небо, как попало.

Мне не пробиться через их заслон,
Они тонки – но прочны и упруги,
Я понимаю: даже сладкий сон
Не приближает к сказочной подруге.

И я лечу под зонтом паутин,
Чуть-чуть грущу, но, солнцем опьяненный,
Все забываю: милая, прости
Забвение любви неразделенной.

Я просыпаюсь. Разомкнув глаза,
Чиркнув по потолкам – во сне ль, спросонья,
Вдруг вижу, словно бездну лет назад
Обитель в духе эры Кроманьена.

Свод закоптило пламя очага,
Наскальные рисунки среди мрака,
Устав во сне преследовать врага
Проснулась прирученная собака.

Тихонечко плечо освободив,
Чтоб милая не чувствовала это,
Нагое тело шкурами прикрыв,
Шагаю к выходу, где брезжит луч рассвета.

Чуть волосы колышет ветерком,
Лица касается рассветная прохлада,
Аврора обласкала горный склон,
Оставив краску утренней помады.

Мир утра, свежесть, неба чистота,
И где-то высоко – штришок несмелый
Ночных видений. Облачко, мечта,
В лучах восхода сказочно алело…

Я загрустил, я вспомнил прошлый сон,
Что обманул ночные ожиданья.
Ввысь уходил бездонный небосклон —
Бессмысленна надежда на свиданье.

Себе сказал я: – издали гляди,
С близи женой увидишь, не невестой,
Придет желанье легкого пути,
Земная отвоюет в сердце место.

Ты в ней разочаруешься, глупец,
Лишь приведешь ее в свои трущобы
Забрось подальше таинства венец —
Да не коснется грусть твоей особы!