Александр Беляев - Питерский ветер. Стихи

То, вдруг, начну писать стишок,
Пустой, как глиняный горшок,
А то, вдруг, суше, чем сучок,
А иногда, как светлячок,
Чей желтоватый огонек
Так различим во мраке ночи,
Но ясной слабостью своей
Предмета осветить не может,
Убогий пасынок огней,
Чей свет неоновых лучей
Во много раз его мощней,
Но сердцу чуткому дороже
Ночной попутчик,
Слабый лучик,
Собрат по жизни на земле.
И иногда пишу такое,
Что погибает все живое
В моем стихе и пустота
Плодит растерянность и позу
На фоне белого листа,
И гложет мысль – засесть за прозу,
Чтоб слов из пальца не сосать.

А то проходят дни за днями
И разум, словно в темной яме
Не в силах нового рождать.
Как будто ветер в поле стих…
Так появился этот стих

Куста испуганный скелет
Зеленой накипью подернут,
Последний снег в рулоны свернут,
Предсмертно корчась на земле.

Как напрягает для рывка
Штангист спины мускулатуру,
Деревьев мощные фигуры
Ждут взрыва клейкого листка.

Природе в муках родовых
Нести недолго мая бремя,
Недолго ждать гонцов своих.

И сонмы первенцев слепых —
Все новоявленное племя —
Прозреет, солнцем лик умыв.

Ничего не случилось. Кто-то
Намылил шею, оправил лезвие.
Электробритвой бриться быстрее,
Опасной – полезнее
На салфетку какао пролилось —
Вот невезение.
Заливается в парке скворец.
Звонкий лета гонец
Своего не имеет голоса,
Подражая с усердием равным
И дрозду и кошачьим возгласам.
Незнакомка с лицом скучающим
Резво тащит венок погребальный,
Из пластмассовых листьев дубовых,
Перевязанный лентой вещающей:
– Спи спокойно в гранитных оковах
Мы тебя будем помнить вечно.
На деревьях проклюнулись листья,
А в Неве подыхает рыба,
Майский жук по известным законам
Не взлететь, ни летать не должен,
Но летает на диво ученым,
Попирая науки глыбу.

Ничего не случилось. Но,
Что для события нужно?
У соседа собака взбесилась,
Ребенок закашлял простужено,
Очень быстро забыли вместе мы,
Как сжигали в печах невинных,
И гораздо серьезней бедствие,
Если вам прихватило спину.

Дождь прошел, пролетело лето,
Мимо жизнь не спеша проходит,
То приходят друзья, то уходят…
Скоро в моду войдут жилеты,
А башмак на платформе отходит…
Как бы что-то в ЮАР происходит…

Мне дано совершить заклинание:
– Стоп, мгновение, ты прекрасно!
Но считаю минуты напрасно —
Не мое это видно призвание.

Я вижу все! Мне дан чудесный дар!
Подвластна взору каждая деталь,
Что, разрастаясь веером событий
Сквозь череду сомнений и открытий
Уносит ум бесстрастный в мир иной,
В тот, что зашторен времени стеной,
Подсвеченный невидимой свечой,
Пронзенный неродившимся ручьем,
Текущим странной мыслью «ни о чем».

Но не послушан что-то кинескоп,
Неудержим на стенке каждый кадр,
Мгновенье – и рождается потоп,
Смола преображается в янтарь,
И волны ткут безлюдность побережий
Прозрачною ажурной кисеей,
Играя с застывающей слезой
Могучих сосен, весело и нежно.

Но вот щелчок – и временной поток
Уносит чуть пробившийся росток.
И блекнут краски, угасает день,
В разбитых окнах бродит чья-то тень…
Январский апокалипсис сирен…
Замерзший хлеб, костлявая ладонь…
И чье-то изможденное лицо —
Не разобрать, туманное кольцо
Сомкнулось, на секунду темнота,
Сродни молчанью чистого листа…
Мелькают кадры, пляска палачей —
И мысли нет – откуда и зачем,
Не поспеваю. Где-то надо мной
Струятся волны к млечному пути,
Чтоб здесь крупицу разума найти,
И наделить извечной добротой,
Раздав всему живому понемногу…
Безбрежна ночь, но лунная дорога
Чуть-чуть рябит, расплывчато и робко,
Маяк, ведущий судно в никуда,
К преддверию незримого порога…
И вот цветами убрана вода:
Вдоль берегов с цветущими кустами
Плывет дитя, и лилий полотно
Расступится пред слабыми руками.
Затылочка белесое пятно
Включает новый поворот сюжета,
Зовет в мечту и не дает ответа,
Таинственного детства существо
Трубит о том, что жизни торжество
Бурлит ключом волшебного июля.

Раскрыты карты, выпито вино,
Дрожащий воск струится на сукно,
Жизнь вдруг покрылась коркою больной…