Николай Почтовалов - Чайный домик. Стихи

Заметелило листвой жёлтой…
Нахлебался я тоски вдосталь…
Не забуду, – не смогу просто:
лет запутанных своих до ста…

Улетели зимовать птицы…
Потускнели у друзей лица…
И жена на всё вокруг злится:
хорошо не за окном, в Ницце…

А у нас уже – ледком лужи…
Затяни свой поясок туже…
Никому ты… А себе – нужен
среди этой на Земле стужи.

Заметелило листвой жёлтой…
Нахлебался я тоски вдосталь…
Не забуду, – не смогу просто:
лет запутанных своих до ста…

Костёр погас… и потянуло холодком.
Уже гитара от росы тихонько плачет…
На сон грядущий пожелай себе удачи,
ведь ты с удачей всё ещё знаком.
Дежурит верный у палатки дождь:
я знаю – никуда ты не уйдёшь.
Пока душа капризно не ворчит, —
держи под ковриком ключи.

Звенит ручей – не оборвавшейся струной.
Летит звезда, но – не последнее желанье.
И растворяются в предутреннем тумане
верхушки сосен, уносимые луной.
Дежурит верный у палатки дождь:
Я знаю – никуда ты не уйдёшь.
Пока душа капризно не ворчит, —
держи под ковриком ключи.

Спина к спине, – теплей, конечно же, – вдвоём.
И засыпают не растраченные души.
Их сон ни ветру, ни рассвету не нарушить.
А мы тихонько колыбельную споем.
Дежурит верный у палатки дождь:
Я знаю – никуда ты не уйдёшь.
Пока душа капризно не ворчит, —
держи под ковриком ключи.

Жаркий день в мороз трескучий:
руки стынут – ум в поту.
Есть ли в мире, где – покруче,
чем на рыночном посту?
На губах синеет вера,
хоть карман дырявый пуст.
Эх, ты, жизнь, какая ж стерва:
мало денег – много чувств.
Там, в тепле, колдуют чинно:
брать, не брать, отдать, не дать…
а на рынке гнутся спины —
это – наша благодать.
Я и сотне рад безмерно:
получил, – уйду в запой.
Кто-то есть и будет первый.
Я – не первый. Я – второй.
Матерюсь. А кто поможет?
Есть надежда, – нет пути.
Знать, опять не вышел рожей.
Наши рожи не в чести́.
Жизнь давно уже не в жилу,
и давно себя не жаль…
Если уж не вышел рылом, —
хоть других не обижай!

Стылый сентябрь подарил нам опять бабье лето:
женскому полу всегда не хватало тепла…
но ежегодно сентябрь, вспоминая об этом,
лето сжигает всегда неизменно дотла…

Что-то не то и не так происходит на свете:
осень с причудами, но, как хозяйка, – права…
только забудешь о так приглянувшемся лете, —
снова кружи́тся от летней жары голова…

Солнце уставшим костром на ветру догорает,
бабьим теплом от души наполняя дома…
кажется: близко, так близко до самого рая…
но… это осень, а скоро наступит зима…

Где-то дожди затаились, устав от безделья…
только не надо с приходом их к нам торопить:
пусть в сентябре будет лето на этой неделе, —
дайте последний глоточек от лета испить…

Мутило… и продавленный диван
впивался зло пружиной в ягодицу…
Хотелось, братцы, даже удавиться,
но… за окном вдруг затянул баян.
Он не играл, он – плакал… Под вальсок
дворовый пёс кивал хвостом кому-то…
Был час – как будто бы промежду суток —
затягивай потуже поясок…
Мечтал Иваныч, сплёвывая зло,
а тётка Марья, в стареньких калошах,
свистела: день-то – чудо, прехороший,
ишь, как с погодой нынче повезло!

Висел июль в прокуренном окне,
и было лень задёрнуть занавеску…
Её задёрнула услужливо невестка,
сказав: «Хотите? – Возражений нет».

Мелькнула мысль: ну, старина, пора:
конец и есть, наверное, начало!
И, оттолкнувшись молча от причала,
я зазвучал… на кончике пера.

Осень, снег… и никому нет дела,
что душа, отдельная от тела,
то взлетает, то опять садится,
будто кем-то раненая птица…

С телом жить она сейчас не может:
пробежит мороз по тонкой коже —
и она от тела отлетает…
Дай ей Бог снежинкой не растаять…

Нет, не хочу, не могу, не желаю, не стану
ветру о чём-то нашёптывать я у костра…
Было бы, знаю, конечно, немножечко странным,
если бы это признанье случилось вчера…