Галина Болтрамун: Стихотворения

Проникая в плющи, архаичные щели,
Колобродил в округе закат,
Окрыленные пятна, зигзаги алели
В безысходности координат.

Заскорузлые корни, забывшие напрочь
Репродуктивности суть,
Примеряли к себе пустоты сверхзадачу
И концептуальную грусть.

За оградой забвенья ржавели пороки
Отстучавших на ветер сердец;
Застил край непочатый иссякшие сроки;
Кафкианских процессов истец

Писал к Соломоновым вето постскриптум
На пергаментах наискосок;
Порывался на зов наваждения скрытно,
Вопреки Ариадне, клубок.

Было все как всегда. На Кумранские свитки
Опускалась хазарская пыль,
Ткался парус иллюзии – с миру по нитке,
Семь футов ложились под киль.

На исходе эона острее приметы упадка культуры.
Золото классики смотрится в марево линз,
Лоск предприимчивости, в канифоль, политуру
Массовых ценностей и опускается медленно вниз,

На фундамент модальностей дочеловеческой эры,
Иль поднимается в сверхчеловеческий апофеоз.
Зверино-людских эволюций защитники, миссионеры
Совмещают банкротство с эффектом трибунных поз.

Толкает в прорехи культуру улыбчивая конъюнктура,
Конфетти осыпает лакуны «Авесты» и «Упанишад»,
Застои органики воспламеняют стрельбою Амуры,
Миро иссякло, у техно-кумира чадит жировой химикат.

Вещие цифры в эпоху инфляций – нечетны, капризны,
Арией эсхатологии вторит пророку маньяк,
Со святых цитаделей мейнстримы смывают харизму.
Так оно есть. А когда оно было не так?

В суставах индукций-дедукций – следы травматизма,
На сиротстве Сикстинской мадонны – фамильный синяк,
Арабески гармонии чахнут у алгебры на экспертизе.
Так оно есть. А когда оно будет не так?

Над лязгом реалий – свеченье бесплоднейшей славы,
Что никогда не найдет коррелята в престижах эпох.
Явленья искусства шлифует опасно флюид непрояви,
И вздымается к звездному ужасу переполох.

Болезнь не соосной общественным вышкам культуры —
Фатальна, на ранах – ацтекский просроченный йод.
Уже горячатся взрывные волокна мирской кубатуры,
В ходе бесправных Вселенных и эта пройдет.

У любви, у забот и борьбы
Не бывает посмертной судьбы.
Орфей, исступленье – твой гид
В сочиненный бездарно Аид.

Пешим ходом – в бездонье? Смех!
Наречьем подоблачных вех
Говорю, чтоб тебе донести:
Забудь кожный шелк на кости.

Орфей, тот звереныш не я,
Не лепи из нелепиц меня,
Забудь Эвридику кровей,
Бессонниц, истом. Не жалей,

Не лови наших весен хмель,
Мной не пахнут ни май, ни апрель.
Нет ни жара, ни пульса битья
В статях с выучкой небытия.

Орфей, ты сошел не в Аид —
В котлованы фортун и планид,
И повлек за собою фантом,
Иллюзий трепещущий ком.

Не рисуй кистью бреда наш край,
Об отраде со мной не мечтай,
Стикс потопит любви паруса,
Новый ноль в Абсолют привнеся.

Помолчи. В трудолюбии слов
Нет подкрашенных небом основ,
А твой белый (чернеющий!) свет
Пробавляется тем, чего нет.

Страсти гложут, стихийно горя,
Те сферы, что с метою «зря».
Не зови меня в свой окоем;
Отряхнул его пеплы Аид,
Где ни в ком ничего не болит.
Тот, кто есть, не бывает вдвоем.

Из роковой многозначности альф и омег
Выходят, как джинн из сосуда, латентные темы.
Суесловная карма на пике дешевых утех
Поглаживает против шерсти кумира-тотема.

Светится Имя Пресветлое на вираже
Таких скоростей, что свое позабыли значенье.
Именем этим информационный сюжет
Сопровождает чуму, катаклизмы, сраженья.

Ничего не сумеют за Именем этим узреть
Невольники реинкарнаций, заложники веры.
Единственная под луною не-фикция – смерть —
Служит его воплощений бессчетных примером.

А если любой (именитый иль нет) имярек
Возжаждет к Высокому Имени чуть причаститься,
Вздохнут чернокнижные залежи библиотек
И темную весть прошумят нулевые страницы.

Усложняются культы, каноны всеместной игры,
Нагнетает экстаз в алфавиты сладчайшая арфа,
И всех достижений буквально-вокальных разрыв
Свершится под вещее: «Я есмь омега и альфа».