Валерий Дудаков - Мои «66»

О, Флоренция, стены замков,
Над зеленой рекой мосты,
Ты дождями счищаешь заново
Древней пыли твоей пласты.

Бродят улицы вкось и криво,
Но сбегаются вновь к церквям,
На площадках толпясь строптиво,
Развернулись строенья к вам.

Желтых, розовых и зеленых
Вкруг расписан фасад домов.
С гулким звуком вдоль стен слоеных
Вечный призрак бредет из снов.

Колоколен ряды с надеждой
Глядя в небо, в набаты бьют,
И проклятья вождей мятежных
В подземельях лишь часа ждут.

Вновь в величье твоем суровом
Чист и ясен небесный свод,
В нем призывы Савонаролы
К покаянью вели народ.

Так уж издревле, Боже правый,
Вглубь столетий бредут года.
Ты прижалась рукой шершавой
К лику вечности навсегда.

Трамвайные пути запутались в ночи,
Что Ариадны нить ведут от дома к дому,
И розовым огнем, как пламенем свечи,
На площади пустой расцвел собор «Дуомо».

На улицы впотьмах забрел глубокий сплин,
Под сеткой витражей чужая жизнь застыла,
И от дневных забот закрыв глаза витрин,
Застыл в глубоком сне пассаж Эммануила.

И церкви и дома легли в объятья снов,
Шевелится чуть жизнь вблизи ночных вокзалов,
Лишь светит в темноте, играя вязью слов,
Витринное окно с притихших стен Ла Скала.

На город снизошли прохлада и покой,
Что в темноте его, того никто не знает,
Лишь колокол вблизи с негромкой хрипотцой
По четверти часов упорно отбивает.

Дует мусорный ветер в Палермо,
Гонит сором вдоль улиц кривых,
И в тиши отбивается мерно
Ранний час на курантах стальных.

Солнце брызнет в закрытые ставни,
На крестах чуть оставив свой след,
И простуженным голосом давним
Крики чаек встревожат рассвет.

В утре звук зарождается гулко,
Город в новое время спешит,
Но под пылью, как в старой шкатулке,
Прочно древность столетий хранит.

В ней сплетаются быль или небыль,
В тьме соборов и криптах глухих,
И вонзаются в синее небо
Полукружья фронтонов шальных.

Тени башен по улицам рыщут,
Низко головы к морю склонив,
Так вплетает в стволы корневища
Старых фикус, весь сквер охватив.

Мир не просто принять незнакомый,
Равнодушный его не поймет,
Но со старых мозаик Дуомо
Веры истинной жар полыхнет.

И сквозь тернии римских нашествий,
Гнет арабов, норманнских племен,
Через сонмы пожаров и бедствий
Ты для жизни живой возврожден.

Погода в Риме римская,
И капитель коринфская
Под портик листья прячет.
Фонтаны беспризорные
Тоскою подзаборною
С дождями вместе плачут.

Грустят без солнца пинии
С иголками павлиньими,
О прошлом сожалея.
Друг другу тихо плачутся,
А дождь идет и катится
Сквозь дыры Колизея.

Над городом смеркается,
А дождь идет-качается,
Как будто бродит спьяну,
И с ветром струи звонкие
Текут ручьями тонкими
За шиворот Траяну.

Холмы покрыв пологие
Взнеслись соборы строгие
Людской и Божьей волей.
В немом оцепенении
В скульптурах и строениях
Темнеет Капитолий.

Застыли обветшалые,
Глаза закрыв усталые,
Атланты под балконом.
Блеснет огонь маячащий
В фонтанных струях скачущих
На площади Навона.

Намокший голубь кружится
Над рябью мелкой лужицы
С надеждой к переменам.
И редкие прохожие
С ветрами непогожими
Устало жмутся к стенам.

Ночь к городу спускается,
Вдоль улиц зажигается
Неверный свет фонарный.
Седой туман сутулится
Окутывает улицы
Как будто газ угарный.

Закаленный солнцем и ветрами,
В серебристой зелени олив,
Воспарил над морем и холмами
Желтый храм, колонны оперив.

На камнях, раскинутых вдоль плато,
Он подвластен небу одному,
И вошли ступени стилобата
В плоть земли, подобную ему.

Близ него в горе сырой и прелой
В толще стен античный мир заснул,
В полукруглых нишах огрубелых
Византийский затаился гул.