Валерий Дудаков: Неожиданные признанья

Разнёсся в век двадцатый стон,
Когда в изяществе опасном
Возник из воздуха безгласно,
Как монумент, архитектон.

И сколько бесконечных вмятин
Вонзилось в лоб иных творцов,
Когда на яви и из снов
Вломились сотни «супремятин».

Ну, не люблю я квадрат,
Мне ближе крест иль треугольник.
Он квадрата стал невольник,
И на квадрате был распят.

Я никогда с врагами не бодался,
Я просто молча им рога ломал,
Не обещал пустого, зря не клялся,
Судьбу, что наделен, не искушал.

Но часто на излом себя сверяя,
Испытывал на прочность и не раз,
В беспечности лихой, и понимая,
Что буду сожалеть в урочный час.

Поступков тех бессмысленных осадок
На совесть лег, и в том вина моя,
Но как же привлекателен и сладок
Свободы миг от гнета бытия.

И растравляя душу алкоголем,
Впадал я в забытье от пут земных,
И в этом отстранении невольно
Рождался тайно на бумаге стих.

Что осужденье праведного гнева,
Что близких порицанья и друзей
Я есть такой, другим бы я и не был,
Хотя страдаю от своих страстей.

И утреннею светлою молитвой
Пытаюсь душу честно исцелить,
Но каждый день, как перед новой битвой,
Вопрос все тот же: быть или не быть.

Мне часто снится сон,
Зарделся свет на башне,
Стою среди руин
Без спутников, один,
Виденье предо мной,
То музыкой вчерашней
Безмерно увлечен
Пьеро и Арлекин.

Поет в соборе хор
Святыми голосами,
Над пропастью пустой
Царит вечерний свет,
И клоуны кривясь
И дергая ногами,
Манерно и смешно
Танцуют менуэт.

Ни слову их не верь,
Мгновенно одурачат,
Я нравы знаю их,
И больше ни ногой,
Забавы злее нет,
И вот играет в мячик
Безжалостный палач
С моею головой.

Что танцами пленен,
Скажу я им без лести,
Устаньте, время пить
Хмельной и сладкий сидр,
Ведь это только сон,
На месте честь по чести,
Осталась голова
И шелковый цилиндр.

Скоро ль срок приближенья весны,
Горько сетую, что ты так робко,
Все заждались, в домовых коробках
Смотрят ждущие вещие сны.

Ближний взгорок изрыли кроты,
Неуемны в своем нетерпенье,
Ждут весеннего дня сотворенья
В пост березы, стыдясь наготы.

Чуть подкрасил верхушки лесов
Непробившихся почек румянец,
Рыщет ветер – беспутный скиталец,
Лижет влагу чужих облаков.

Только свищет всю ночь напролет
Под окошком залетная птица,
Уж пора бы весне приключиться,
Ведь тепло в мир и души зовёт.

Кружит, кружит мелким бесом
Ночь пред утренней зарей,
Ветер, сумрачный повеса,
В тьме узор выводит свой.

Вскрикнет птица спозаранку,
Ворон это иль петух?
На притихшем полустанке
Свет фонарный в тьме потух.

Бродят сумраки немые,
Беспризорно тени ткут,
Гнут рябин стволы хмельные,
Словно причащенья ждут.

Кто-то встал сегодня рано,
Может ищет редкий клад,
Сквозь оконце светит рама,
Тень крестом легла на сад.

Этот день кануна Пасхи
Ждется ночи напролет,
Замер мир перед оглаской
Вести той, что жизнь дает.

Так уютно свилась тишина
над зеленою крышей,
Тихо фыркают лошади,
в сон погрузился Манеж,
Лишь шуршат по углам
перед утром встревожено мыши,
Но не будят уснувших
под балками снов и надежд.

Что ж вы кони мои,
что ж вы кони мои присмирели,
Не чешу ли вам гривы,
не чищу ли щеткой бока?
Вы еще молоды,
вы пока постареть не успели,
И галопом несете на спинах своих седока.

Но раздастся рожок,
голосисто зальется побудкой,
В стремена эскадрон,
на задание птицей лети!
Полковой офицер,
что в петлице хранит незабудку,
Зачитает приказ и на цели означит пути.

Капнут девичьи слезы,
платочки всколышутся дружно,
Стремена, эспадроны,
румянец, несдержанный пыл,
Эх вы кони лихие, поход, офицерская служба,
И Манеж, что напротив
пред взором кремлевским застыл.