Таёжный Волк: Босяцкие баллады

Снова суки держат на мушке,
чтоб застать меня в ловушке;
снова на воле покоя не дают,
как собаки, на меня осе лают.
Новый срок мне сице грозит,
но волка ничего не тормозит:
на ментов и чалку наплевать,
и по новой стану я воровать!

Гордо я продолжу свой путь,
и вовсе не хочется свернуть;
не стану я грести за бодягой,
а в доску поканаю бродягой.
Ремесло вора сице не брошу,
до фине поволоку сию ношу;
не по мне назад когти рвать,
и по новой стану я воровать!

Не вкатил я в нечистую муть,
сице стал на тернистый путь;
висят надо мной тучи густые,
раз не канаю на лучи пустые.
По законам волчьим я хлыву,
по жизни вольницей я слыву;
гордо стою один против всех,
с лица не стираю дикий смех.

Шагаю я без родины и флага,
шастаю я без керина и врага;
сам себе я краль и господин,
в жизни я играл всегда один.
Не имел вовсе жены и детей,
не в составе я лохеров сетей;
нету за мною гнезда и двора,
набита на спине звезда вора.

Не ограничил я себя заботой,
не испоганил я себя работой;
за капусты не пашу я рогами,
хвостом не машу под ногами.
Под неволей питаются гавки,
мне ловлей достаются хавки;
всегда я кандыбаю на кражу,
пане себе надыбаю да брожу.

Всю дорогу я шагаю по краю,
с судьбою в орлянку я играю;
за мною тайком секают суки,
наручни кидают на мои руки.
На волянке я витаю в гантах,
за дела срок мотаю в бантах;
на нарах зоны долго я сидел,
роками сонца воли не видел.

Гады меня запирали в клеть,
за серою стеной стал я тлеть;
мусора сметали златые пора,
мусора стегали святого вора.
В зендане жали меня хладом
и нагло морили меня гладом;
часто мне торцевали по гыче,
до зела меня пытали на киче.

Но не сумели духовно гнести,
раз я сумел достойно снести;
не покорили меня за решкой,
не стал я поганцем и пешкой.
Босяка не свернут до смерти,
косяка не наденут мне черти;
не сколют они вора в законе,
не поборют и волка в загоне!

Не взяли позорные на свору,
цепные гамли зазорны вору;
от волчьей масти не слинял,
ни сучьей власти не принял.
Не проявил подляну и лесть,
не уронил я свободу и честь;
пошляком не стал за жратву
да ничем не предал я братву.

Все напряги должен одолеть,
уркой мне положено околеть;
никогда с вершины не сойду,
с куражем до финиша пойду!
В падлу мне режиму сдаться,
в доску вором надо остаться;
с честью добраться до грани,
лапы задрать на поле брани!

Там, где доминают лютые холода,
где вечно бушуют ветра и метели;
там, где гаморы нескают и города,
и где незримы таёжные пределы,
там же будет вашего духа ломота,
а там года мои вояжные улетели!

Там, куда по шпалам ведут дороги,
майданами зеков по этапам несут;
там, где нас падлы ждут и остроги,
и где сроками под караулом пасут,
там у вас под откос сорвутся ноги,
а подо мной раскорячки не трясут!

Там, где стелется каторжный край,
где встречают на просторе лагеря;
там, где покой ломает собачий лай,
и где легко можно врезать дубаря,
вы сходу догоните, что там не рай,
а я живу там, и воля же до фонаря!

Там, где вохры на вышках маячат,
где винтом орла шометом кокнут;
там, где попкари в кандетах начат,
где зечню в голяке нагло замкнут,
ваши не пляшут, вас там и порчат,
а меня — шпанца николи не согнут!

Там, где стоят с колючкой заборы,
где кичманцы срока свои мотают;
там, где кандалы гремят и запоры,
и где на юрцах долго вату катают,
вы поганите себя во гнеси лаворы,
а мораль мою паскуды не шатают!

Там, где сидят люди разной масти,
бродяги чалятся, козлы да фраера;
там, где вечно идёт потаска чести,
и где дубиналом давят нас мусора,
вам едва ли без косяка себя вести,
а я велице там ношу звание вора!

Там, где жульмане держат власть,
и где босоту не раскололи менты;
там, где за базар гнилой — шмасть,
где не канают выпендра и понты,
выкупят урки и порвут вам пасть,
а меня примут, как всегда, кенты!

Там, где не дают выхода из камер,
и где для псов засраных не места;
там, где наглухо живот мой замер,
где прожил я сенца бога и креста,
в глушине той и залягу под номер,
гордым же волком заведу хвоста!