Людмила Кулагина - Да будет день!

Как шагреневая кожа,
Он сойдёт, увы, на нет.
Не досталась в жизни ложа, —
На галёрку лишь билет.

Всё равно я не в обиде
На сценарий и театр.
Режиссёр, он лучше видит,
Кто достоин звёзд, кто – астр.

Лишь бы сердце не устало,
Лишь бы ноженьки несли.
Обижаться не пристало
На неровности земли.

И горчит, и всё же сладок
Кубок жизни, пей, хмельной.
Не сравним он с раем, адом,
Он другой, наш мир земной.

Здесь и радость—однодневка,
Здесь и горе невпопад.
Здесь судьба – шальная девка —
Нам как рай представит ад.

А когда наскучит очень,
Кинет, выйдет из игры,
И уйдём мы тёмной ночью
В бело—чёрные миры.

Но пока свет рампы льётся,
И скрипач берёт смычок,
Пусть играется, поётся…
Чур, о будущем – молчок.

О, Господи, какая это проза —
Идти в сберкассу деньги получать.
А в банке на столе стоят жасмин и розы.
Люблю букетом пёстрым лето отмечать

– Мой праздник жизни. Он дарован свыше.
Июнь, теплынь, и ярок неба свет.
И птица мне про счастье что—то свищет.
Но пенсия напомнит, сколько лет

Моих упало в Лету безвозвратно, —
Лови теперь воспоминаний дым,
Былых надежд своей судьбы превратной,
Завидуя немного молодым.

– Давай махнём годами баш—на—баш.
И запузыримся в какие—нибудь дали.
– А сколько тебе нынче? Ну—у–у, не дашь.
А вот, представь, за что—то всё же дали.

Судьбе я благодарна, что жива,
Что к старости свободою богата.
История судеб сплетает кружева.
Я, может, попаду в неё когда—то.

Ну, в смысле, не в проблемную, а так, —
В обычную историю поэтов.
Но часики мои стучат: тик—так…
Мне надо заработать ещё это.

Я поздно спохватилась, это да.
Господь—то раньше не давал мне слова.
И если не сломала всё ж беда,
То буду в жизнь карабкаться я снова.

Хотела смертушка косой меня сшибить,
И выбить почву из—под ног и душу.
В итоге – жизнь смогла сильней я полюбить.
И, может быть, теперь пред ней не струшу.

Тело стало рыхлым, как кисель.
Крепче и душа отнюдь не стала.
Вертят годы жизни карусель,
И лошадки кружатся устало…

Мне б заново жизнь сочинить —
Судьбы моей профиль тончает.
Но мне ль её в этом винить?
И разве упрёк облегчает

Несбывшихся память надежд,
На светлую жизнь упований?..
Изношено столько одежд,
Исчерпано столько желаний…

Осталась их малая горсть —
Достойно свою встретить старость.
Она, как непрошенный гость,
Пришла и зачем—то осталась.

Не мудрость с собой принесла,
Осадок от жизни – усталость.
Звезда моё счастье пасла,
К концу припасла же мне старость.

Бессонниц пришли времена,
Полуночных сумрачных бдений.
Остались одни имена
Вчерашних любвей и везений.

Что мне остаётся? – Терпеть,
Приняв боль и страх увяданья,
И песни смирения петь
В преддверии с Богом свиданья.

Двадцать дней мотаюсь по архивам:
Собираю справки—цифры о зарплате.
Я и до сих пор жила не хило —
У меня заплата на заплате.

А теперь и вовсе закочурюсь —
На так называемую «минималку».
И на пенсии ещё пожить хочу я,
Только государству денег жалко.

Государство говорит: «Ещё работай,
Не фига стихи писать ночами.
Как у всех пусть будут у тебя заботы,
А не этот романтизм чтоб со свечами.

Ну и что, что славно потрудилась
На страну, когда ещё здоровье было.
И тогда ведь денег не водилось.
А теперь в калашный ряд? – Не вышла рылом.

Вот побегай—ка пока за энной справкой,
Доживи до дня рождения, как минимум.
А не сдюжишь, ограничишься канавкой —
Метр на два – с цветочками под именем».

И обида вдруг возьмёт меня такая,
Что не выразить её литературным словом.
Только слабостям своим не потакая,
Побегу с утра в архивы снова.

Грех, однако же, гневить обидой Бога:
Он и так мне много дал чего такого.
И люблю я жизнь, как ни была б убога,
И цепляюсь, пока цел последний коготь…