Людмила Кулагина - Да будет день!

Столько здесь поналомано дров,
Столько жизней загублено, судеб.
Ненадёжен и горек отеческий кров,
Где нечистая совесть у судей.

Здесь разрушено столько надежд и церквей.
Властью денег отравлены души.
Всходы Божьих семян частью сжёг суховей,
Остальное бурьяном заглушит.

Позавидует мёртвым когда—то живой:
Где надежда? Где вера? Где милость?
Вместо Ангелов пения – мат, брань и вой. —
Это ты мне, Россия, приснилась.

Засунь себе прокладки лучше в рот,
И «Тайдом» сполосни бессовестную рожу
Кто верит вам теперь? – Простак иль идиот,
Хотя и мудрецы попались тоже,

Когда несли энзэ свой в эМэМэМ,
В жилстройинвест, в сомнительные банки.
В гипноз нас ввёл достатком дядя Сэм. —
Попёрли аферисты, словно танки.

Мы думали, – ах, все мы простецы,
Хотя не дураки совсем уж вроде, —
О нас заботятся радетели—отцы,
Такие «голубковые» Мавроди.

Но лохотрон простоями не сыт.
Активно продвигает в мозг товары:
Пивко «Толстяк», для похудания трусы,
И много из того, что и не надо даром.

В любую телепередачу и кино
Втыкают, как преступник ножик в спину,
Свою рекламу – преотменное «оно».
– «Народ всё схавает – безмолвная скотина».

Ромео так сказал своей Джульетте:
– Пойдём—ка нынче, Джулия, в кабак.
Что толку раньше времени трендеть о лете.
А в кабаке есть всё – и водка, и табак.

Там поиграем в автоматы и в рулетку,
Оттянемся по полной, так и сяк.
Ну, соглашайся же уже, моя Джульеттка.
Захочешь лета – с травкою забьём косяк.

И пусть без нас Монтекки с Капулетти
В парламенте дерутся меж собой.
Там – потасовка, а тусовка здесь – в буфете.
Ну, а Муму и мир спасает пусть Толстой.

Вместо радости – тревога,
Вместо ясности – туман.
К истине вела дорога,
Оказалось, всё – обман.

Было время – птицы пели,
Нынче всюду – вороньё.
Раньше лгали – вниз смотрели,
А теперь в глаза враньё.

Лишь подкупленная совесть
И златого блеск тельца.
Злой финал ждёт эту повесть —
Гнев Небесного Отца.

Ещё по—старому стихи мои звучат,
Ещё в них много горя и печали,
Но всё яснее каблучки стучат,
Выстукивая в сердце марш прощальный.

Ещё не знаю, как, куда уйду,
И кто разделит горести скитаний,
И где предстану Божьему суду,
Застигнута грехов проворной стаей.

Но больше не могу и не хочу так жить,
Где униженье и бесправье – часть закона,
Где от беспомощности можно только выть,
Где все мы, словно зэки после шмона.

Бежать! Бежать, с собой взяв пару книг —
Святых Отцов благие наставленья,
Чтоб в бедах черпать утешенье в них,
Унынье отгонять в обличье лени.

Бежать от лжи неправедных судов,
От тех, кто понаслышке знает совесть,
Кто лишь за мзду то мягок, то суров.
А поиск истины – совсем иная повесть…

Как много стало злачных мест!
Природы нет – сплошная свалка.
И вместо птиц слышны окрест —
Попса да матерная перепалка.

Все лезут в бизнес и во власть.
Те, кто пролезли, те и в деле:
Воруют так, что просто страсть —
Какой закон в стране—борделе?..

Бритоголовая шпана
Куда—то круто мчит на «мерсе».
А тут – заплаты на штанах,
И на душе такая мерзость…

Народ ограблен и молчит.
Ему теперь так надо мало:
Глазами, словно калачи,
Он поглощает сериалы.

И безысходность, и раздрай.
Здесь собирает, кто не сеял.
Сосед, поддав, зовёт: «Рай! Рай!» —
Ему бы кликнуть Моисея….

Изящною словесностью не изнурён народ:
То мат звучит, то пошлости и сальности.
На классике воспитана, который год
Страдаю несварением реальности.

В стране моей бедной опять беспредел:
Здесь что ни «князёк», почитай, «долгорукий».
В судах завели на «князьков» массу дел,
Дав шанс им «уплыть» и «умыть свои руки»…