Людмила Кулагина - Да будет день!

Мне хочется ещё бокал с удачей выпить,
И рифмы записать на маленьком листке,
Вложив в них лёгких выдох, вдох и выпот,
Пока нас вертит шарик в очередном витке.

И тяжко жить, и грустно умереть,
Всю горечь опыта перед кончиной выпив,
Но как на жизнь со стороны смотреть,
В её болотах не гнездиться выпью?..

Кричать, не докричаться до небес,
Что мир несправедлив, жесток и жалок,
То мелкий донимает, то крупнее бес…
Но не приемлет небо наших грешных жалоб.

Оно безмолвно. Только промельк птиц,
Как знаки препинанья, без ответа,
И облаков – небесных кобылиц —
Табун пасётся на лазури лета.

Вот небо сердится, темно, идёт гроза.
Про жизнь и смерть не задавай вопросов.
Живи, как птица, бабочка иль стрекоза, —
Ищи нектар, клюй дней янтарных просо.

Подарила Нина мне чёрное платье.
Подарила Инна мне чёрную шаль.
Будто сердцем знали, что плакать мне,
Что затопит все краски печаль.

Кто вернёт тех, что временем отняты?..
Сыплет снег на надгробья могил.
Тают, снежной памятью сотканы,
Те, кто сердцу когда—то был мил.

Натыкаясь на вещи их в комнате,
Слыша песен любимых мотив,
Те, кто близких утратили, вспомните
Голоса недолюбленных их —

Из—за дел, суеты и усталости,
Оправданье найдя: се ля ви.
Всё ничто, сколько б дел не досталось нам,
Коль не сделано дело любви.

Я дань в ладони сентябрю
Кладу с улыбкой благодарной.
Как свечка, в сумраке сгорю.
Погаснет мой огонь янтарный.

Спасибо, жизнь, что ты была.
Спасибо, все, кто здесь простили
Мои слова, мои дела,
И все грехи мне отпустили.

Покинув то, что было мной,
Душа предстанет перед Богом,
Без фиговых листков, нагой,
До безнадёжности убогой.

На что надеяться могу?
Чем постыжусь и чем утешусь?
Что напоследок сберегу
Как оправданье жизни грешной?

Гордиться нечем мне, увы, —
Ведь добрых дел – что кот наплакал.
Людской бежала я молвы,
Но за грехи всех ждёт расплата.

Одна надежда у меня,
Бесцельной жизни оправданье, —
Что радовалась свету дня
И знала горечь состраданья.

Всё в этом мире промыслительно:
В судьбе ни камушка не обойти.
Жизнь – в знаменателе, мечта – в числителе
И икс большой в конце пути.

Эстет, ты смотришь фильм про смерть,
Ища в ней философские аспекты.
Она так неприглядна, мне поверь,
Уход из жизни – не сценарные проспекты.

Здесь столько понамешано всего —
Добро и зло, маразм и просветленье.
И жизнь из этой точки – лишь зевок
Меж сном души и тела тленьем.

Метель мой след вчерашний заметает.
В морозной дымке парк. Ворона на снегу.
Была печальна нынче осень золотая,
И я от памяти о ней бегý, бегý, бегý…

Там смерть за нами по пятам ходила,
И выжидала миг, когда махнуть косой.
Она троих нас одинаково любила,
Вилась над каждым острожалою осой.

Но Ангелы, а, может, Матерь Божья,
Отца Небесного сумели умолить
Нам с братом срок для покаяния дать тоже,
Чтобы грехи свои могли слезой залить.

Спаси нас, Отче, недостойных, окаянных,
Свой крест безропотно нам помоги нести,
И вместо слов пустых – молитв дай покаянных,
Чтоб мир в душе смятенной обрести.

Метель мой след вчерашний заметает,
И тех следы, кого уж с нами нет.
Но Дух Святой к нам голубем слетает
И в скорбь души льёт утешенья свет.

От пустоты существованья,
Тщеты желаний и потуг
Бежим, не зная упованья,
В объятия друзей, подруг.

Как будто в тел соединеньи
Покой души найти могли б,
И разрешили б все сомненья,
И не сожгли бы корабли.

Но сон пройдёт, глаза откроешь,
Поймёшь до сумрачных глубин,
Что от себя никак не скроешь:
Пред смертью, Богом ты один.

Моль летает откровенно,
Вещь из шерсти сокруша.
Где—то в месте сокровенном
Точит, словно моль, душа.

То ль душа, а то ли совесть,
Так неслышно, не спеша,
Подгрызает жизни повесть, —
Не оставит ни шиша.