Виктор Топоров - Да здравствует мир без меня! Стихи и переводы

Насыться вволю, но стащишь долю – будешь за то убит.

Добыча Волка во власти Волка. Пускай, если хочешь, сгниет

– Ведь без разрешенья из угощенья ни крохи никто не возьмет.

Есть обычай, согласно которому годовалых Волчат

Каждый, кто сыт, подкормить спешит – пусть вдосталь они едят.

Право кормящей Волчицы – у одногодков своих

Брать, ни разу не встретив отказа, долю добычи их.

Право женатого Волка – добычу искать одному.

Подвластен Совету, он помнит про это, но больше уже – никому.

Вожак должен быть разумен, опытен и силён.

Там, где Закон не оговорен, приказ Вожака – Закон.

Вот вам Закон великий, звероликий Закон,

Четвероногий – и многий, и многий, – он должен быть СОБЛЮДЁН.

Твой жребий – Бремя Белых!

Как в изгнанье, пошли

Своих сыновей на службу

Темным сынам земли;

На каторжную работу —

Нету ее лютей, —

Править тупой толпою

То дьяволов, то детей.

Твой жребий – Бремя Белых!

Терпеливо сноси

Угрозы и оскорбленья

И почестей не проси;

Будь терпелив и честен,

Не ленись по сто раз —

Чтоб разобрался каждый —

Свой повторять приказ.

Твой жребий – Бремя Белых!

Мир тяжелей войны:

Накорми голодных,

Мор выгони из страны;

Но, даже добившись цели,

Будь начеку всегда:

Изменит иль одурачит

Языческая орда.

Твой жребий – Бремя Белых!

Но это не трон, а труд:

Промасленная одежда,

И ломота, и зуд.

Дороги и причалы

Потомкам понастрой,

Жизнь положи на это —

И ляг в земле чужой.

Твой жребий – Бремя Белых!

Награда же из Наград —

Презренье родной державы

И злоба пасомых стад.

Ты (о, на каком ветрище!)

Светоч зажжешь Ума,

Чтоб выслушать: «Нам милее

Египетская тьма!»

Твой жребий – Бремя Белых!

Его уронить не смей!

Не смей болтовней о свободе

Скрыть слабость своих плечей!

Усталость не отговорка,

Ведь туземный народ

По сделанному тобою

Богов твоих познает.

Твой жребий – Бремя Белых!

Забудь, как ты решил

Добиться скорой славы, —

Тогда ты младенцем был.

В безжалостную пору,

В чреду глухих годин

Пора вступить мужчиной,

Предстать на суд мужчин!

Как отставной, но славный адмирал,

С огромною подзорною трубой,

Стремится рассмотреть с прибрежных скал

В морской дали наметившийся бой

(Не доблести, а должности лишен,

За схваткой с пониманием следя,

Не отвергая, проклинает он

Почетный статус бывшего вождя),

Так дни мои, вне страсти и вина,

В пожизненном бессилии текут,

И вынесла коварная волна

На стылый берег старческих причуд.

А все же облегченье настает,

Иначе б я в мученьях изошел,

Когда бутылей молодецкий флот

Плывет, под ядра пушек, к нам на стол.

Я понимаю: шрамы и рубцы

Не отпугнут от моря молодежь.

Здесь новобранцам я гожусь в отцы,

Хоть на отцовство стал теперь не гож.

Иной и не захочет с нами плыть,

Во мне дурной увидев образец,

Но чтобы жалким трупом не прослыть,

Он выпьет – и сопьется под конец.

А ежели юнец блюдет мораль

И брезгует огнем ночных атак,

Я ухвачу ленивца за пищаль

И покажу, куда палить и как.

Я расскажу о том, как напролом,

За домом дом берутся города,

Как стекла бьем, как дверь с петель дерем,

Каких трофеев ищем мы тогда.

И, распаленный винами и мной,

На приступ в первой шлюпке он пойдет —

Лачуги не пропустит ни одной,

Возьмет старуху-церковь в оборот.

А я – в шатре бессилья моего —

Благословлю безумные дела,

Ведь мудрость мне – и больше ничего —

Отставка по болезни принесла.

Акула – пьяница морей —

Апатией больна,

А рыба-лоцман рядом с ней

Целеустремлена.

Ей не страшна акулья пасть

И голова Горгоны,

Она в сторонке шасть да шасть —

Но целеустремленно.

Она порою проскользнет

Меж самых челюстей,

Но створ чудовищных ворот

Не сходится на ней.

Что ест она? Не знаю сам.

У них с акулой дружба.

Добыча ей не по зубам,

Зато по нраву служба.

Не государственным указам

Своей свободой я обязан.

За власть цепляются цари,

Свои владенья ширя,

А я – свободен изнутри,

В своем духовном мире.

Что бесконечней, чем моя мечта?