Виктор Топоров - Тотальное погружение

Каждый народ сходит с ума по-своему. Каждое поколение — тоже. На стыке двух безумий (называемой также национальной культурой и молодежной субкультурой) порой появляется только легкий ветерок, порой взвивается смерч, а порой происходят и серьезные тектонические сдвиги. И тогда возникшее как мимолетная мода безумие перешагивает границы стран и континентов, охватывает весь мир, вызывает драматическое (а бывает, и трагическое) противодействие, а потом… Потом торжествует повсеместно — или же повсеместно идет на убыль, выдыхаясь, как откупоренное шампанское или пиво, забывается всеми или остается в памяти у людей в искаженном до неузнаваемости виде… Но чаще всего происходит и то, и другое сразу — цивилизация поглощает новое веяние, всасывает его в себя — и тем самым высасывает из него все соки, превращает его в нечто обыденное, утилитарное и, соответственно, никому по-настоящему не нужное. Особенно часто такое случается во второй половине ХХ века, с его усталой терпимостью и равнодушной всеядностью. И чем оглушительней и раскатистей гремел гром, тем однообразнее и безмятежнее тишина небесной лазури после грозы… Впрочем, где-то на горизонте (или за ним) уже сходятся воедино, уже сшибаются два новых безумия.

Несколько лет назад, в связи с окончанием "холодной войны", настал, по авторитетному свидетельству Френсиса Фукуямы, конец истории — и продолжающиеся во многих точках и целых регионах земли кровопролитные войны, революции, национальные и конфессиональные движения, ломка жизненного уклада и социального строя уже не носят, строго говоря, исторического характера. Это всего-лишь эпилог, запоздалые и анахроничные отзвуки того, что уже давным-давно отгремело и отпылало. Прошло время пить, и настало время сдавать посуду. Человек как существо историческое сошел на нет — и на смену ему пришел человек играющий (homo ludens), появление которого некогда предсказывал и приветствовал Герман Гессе, — пришел Человек Играющий, а значит, и человек скучающий. Всемирная история закончилась, по слову Элиота, "не взрывом, а взвизгом".

Справедливы ли выкладки американского ученого, покажет время. И как знать, не окажутся ли более прозорливыми те оракулы, что предсказывают — на ХХI век — великое и кровавое противостояние по оси Север-Юг (или христианство-мусульманство)? Или даже те, что предсказывают вынужденный переход всего человеческого сообщества на социалистические рельсы нормированного распределения в связи с истощением природных ресурсов? Темна вода во облацех. Ясно одно: во второй половине заканчивающегося ныне столетия и впрямь кончилось нечто важное (может быть, правда, все-таки не история), нечто, питавшее мрачную фантазию Дарвина и Мальтуса, нечто, связанное с борьбой за выживание, но к ней не сводящееся… Может быть, это ответственность человека перед самим собой. И (или) перед Историей. Может быть, потеря веры в разумность мира. Или даже в его реальность. (Впрочем, такие сомнения одолевали людей и раньше, принимая, скажем, в Темные века массовый характер.) Может быть, взлелеянная социал-утопистами мечта о насильственном перестройстве общества успела воплотиться в реальность настолько кошмарно, что спровоцированное ею отвращение сумело каким-то образом распространиться на действительность как таковую… Так или иначе, во второй половине заканчивающегося столетия действительность начали не столько преображать, сколько придумывать. Так, в частности (если понимать ее в узком смысле), возникла действительность виртуальная.

Но сперва государству, обществу, разумной, по Гегелю, цивилизации ("Деспотия деспота сменилась деспотией толпы". Джон Стюарт Милль) пришлось отжать человека на обочину. Человека — думающего, чувствующего, способного на поступки, в том числе и на идейные — идеалистические — поступки, — на обочину, на поля уже исписанного листа, где специально оставлено место для легко стираемых карандашной резинкой заметок-маргиналий. В маргиналы. Человек бунтующий Альберта Камю и восстание масс Ортега-и-Гассета, противоположные по знаку, в равной степени остались в прошлом. Человеку было предложено (приказано) превратиться в Человека Играющего. В Веселого Проказника. А действительности — застыть в инварианте. В многообразном (всеядном), но все равно инварианте. Виртуальной же действительности, в которую (в широком смысле) входят религия, философия, искусство и весь спектр платонических чувствований, — саморазоблачиться в качестве безобидного хобби.