Эдгар По - Ворон(переводы)

Видение за видением, думая что эта зловещая птица древняя -

Что эта грозная, неуклюжая, ужасная, мрачная и зловещая птица древняя

Имела ввиду каркая "Никогда больше"

Итак я сел вовлеченный в угадывание, но ни слога не выражая

Птаху чьи испепеляющие глаза теперь вожглись в недра моей груди;

Так и дальше я сидел гадая, моей головой в облегчении откинувшись

На подушечки бархатную отделку над чем лампы свет надсмехался,

Но к чьей бархатно-фиолетовая отделке с лампы светом насмехающимся,

Она не прижмется, о, никогда больше

Потом, мне чудилось, воздух стал плотнее, наполнился ароматом невидимого кадила

Помахиваемого серафимами чьих отзвуки шагов звенели по ковровому полу.

"Негодяй" я крикнул "твой Господь наградил тебя – этими ангелами которыми он послал тебе

Передышку – передышку и напиток забытья, от твоих воспоминаний о Леноре;

Испей, же испей этот добрый напиток забытья и забудь эту потерянную Ленору"

Молвил Ворон "Никогда больше"

"Пророк!" сказал я "дитя зла! – все равно пророк, либо птица либо дьявол!-

Искуситель ли послал, иль буря закинула тебя сюда на землю,

Брошенный всеми все же еще несломленный, на этой пустынной земле околдованной -

В этом доме Ужасом обитаемом – скажи мне правдиво, я молю -

Есть ли – есть ли бальзам в Гилиде? – скажи мне – скажи мне, я молю!"

Молвил Ворон "Никогда больше"

"Пророк!" сказал я "дитя зла! – все равно пророк, либо птица либо дьявол!-

Этим Небом что изгибается над нами – этим Богом которого мы оба обожаем -

Скажи этой душе печалью отягощенной, в пределах далекого Эдэна,

Найдется ли святая дева кого ангелы зовут Ленорой -

Необычная и жизнерадостная дева кого ангелы зовут Ленорой

Молвил Ворон "Никогда больше"

"Да будет это слово нашим знаком в раздоре, птица али сатана," я заорал, вскакивая -

"Прочь пошел назад в бурю и Темный загробный край!

Не оставь черного пера как знака той лжи которую твоя душа сказала!

Оставь мое одиночество нетронутым! – покинь бюст над моей дверью

Вынь свой клюв из моего сердца, и убери свой образ с моей двери!"

Молвил Ворон "Никогда больше"

И Ворон, никогда не полетав, все еще сидит, все еще сидит

На бледном бюсте Палласа прямо над дверью моей комнаты,

И его глаза полны вида дьявола что мечтает,

И лампы свет на нем струящийся отбрасывает его тень на полу

И моя душа от этой тени что лежит плавая на полу

Не должна быть поднята – никогда больше!

Как-то ночью в полудреме я сидел в пустынном доме

над престранным изреченьем инкунабулы одной,

головой клонясь все ниже… Вдруг сквозь сон – все ближе, ближе

то ли скрип в оконной нише, то ли скрежет за стеной.

"Кто, – пробормотал я, – бродит там в потемках за стеной,

в этот поздний час ночной?"

Помню, в полночь это было: за окном декабрь унылый,

на ковре узор чертило углей тлеющих пятно.

Я не мог уснуть и в чтеньи от любви искал забвенья,

от тоски по той, чье имя света горнего полно,

по Лино, по той, чье имя в небесах наречено,

той, что нет давным-давно.

А шелков чуть слышный шорох, шепоток в багровых шторах

обволакивал мне душу смутных страхов пеленой!

И, глуша сердцебиенье, я решил без промедленья

дверь открыть в свои владенья тем, кто в поздний час ночной

ищут крова и спасенья в этот поздний час ночной

от стихии ледяной.

Быстро подойдя к порогу, вслух сказал я: "Ради Бога,

сэр или мадам, простите – сам не знаю, что со мной!

Я давно оставлен всеми… вы пришли в такое время…

стука в дверь не ждал совсем я – слишком свыкся с тишиной".

Так сказав, я дверь наружу распахнул – передо мной

мрак, один лишь мрак ночной.

В дом с крыльца скользнул я тенью, от себя гоня в смятеньи

то, что даже в сновиденьи смертным видеть не дано.

А когда замкнулся снова круг безмолвия ночного,

в тишине возникло слово, тихий вздох: "Лино… Лино…".

Но услышал лишь себя я – эхо, мне шепнув "Лино…",

смолкло, вдаль унесено.

Только дверь за мной закрылась (о, как гулко сердце билось!),