Леонид Латынин - Праздный дневник

Мы опять друг друга потеряли,
Нам опять с тобой не повезло.
Тонкий профиль выткан на медали,
С кратким фактом по излому – зло.

Это было лучшее, чем боги
Одарили бедного раба.
Подводи, чудовище, итоги
С серой кличкой – время и судьба.

Что-то было, что-то перестало
Тикать, течь, тревожится, страдать.
Долго сердце пряли из металла,
Не того, что выдумала мать.

Долго душу в сере полоскали,
Долго крали музыку и речь,
Дней остатки, кажется, едва ли
Можно от бессмертья уберечь.

Ходит воздух по гортани гулко,
Плачет ночь, не ведая о чем.
Больше нет ни сна, ни переулка
Над моим мерцающим плечом.

Что я затеял, родная, с тобой
Меряться в правде и силе?
Ты защищала меня собой,
Когда мы без Бога жили.

Ты охраняла меня кругом,
Тратя и боль, и силы,
Я ощущал тебя верным врагом
Даже в тени могилы.

Оба повержены, оба правы,
Оба несчастны и оба
Ниже помятой нами травы.
Вместе уже до гроба.

Мне б опомниться как-нибудь вечером,
Посмотреть на прожитые дни,
И умом, суетой онемеченным,
Отказаться навзрыд от родни.

И уйти незаметно из города,
И уйти незаметно туда,
Где качается вечно и молодо
Золотая навстречу вода.

Раствориться устало и весело
В этой глуби до самого дна,
(Ты мне жизнь от людей занавесила
Так, что стала она не видна).

И уже из таинственной темени
Видеть мир посторонний светло.
Без учета пространства и времени,
Дважды с коими детство свело.

В каком-то, не помню, июле
В небрежном и тесном мирке
Мы нежно с тобою уснули
От времени вдалеке.

И явь растворилась покорно,
Исчезла, пропала, прошла.
Под звуки протяжные горна,
Под взмахи крыла и весла.

И больше в забытые долы
Вернуться уже не дано,
Где что-то решают глаголы
С предлогами заодно.

Где мечены стороны света,
Где мечены все полюса,
Как в то незабвенное лето,
Где жили взахлеб голоса.

Дрожанье век в прозрачной темноте.
Шуршанье рук по шороху листвы.
Сказав слова, заведомо не те,
Я снова перешел с тобой на вы.

А дождь шумел, как будто невпопад,
А ветер мел листву по мостовой.
И наших текстов теплый водопад
Растаял, словно дым над головой.

И вы легко скользили в никуда.
Как облако вдали – за горизонт.
И небо разрезали провода,
И дождик лил на одинокий зонт.

И было все привычно до конца.
Заучено до жеста наобум.
Мир оставался снова без лица.
И без души – мой нареченный ум.

– Что есть жизнь? – говорю я себе поутру,
– Что есть жизнь? – говорю я себе, засыпая.
Словно я никогда не умру
В направлении ада и рая.

Словно буду устало беречь
Все, что встретил за долгие лета, —
Эту праздную, тихую речь
В форме выдоха или куплета,

Эту встречу, одну на двоих,
В поздний вечер, пришедший с востока,
Что был вдруг оглушительно тих
Для пришедшего рано пророка.

Как мы вслух ощущали слова,
Что входили неслышимо в тело,
И, одна на двоих, голова
Все плыла, и качалась, и пела.

Дождь ночной и ал, и долог
Сквозь закат ко мне во тьму.
И распахнут черный полог
В недостроенном дому.

И бегут по коже струи,
И стекают на ковер,
Дуют в дудку ветродуи,
Что молчали до сих пор.

Ночь качнется на балконе,
И очнется, и замрет.
А в тумане бродят кони
До рассвета напролет.

Как же жили мы без встречи,
С кем мы были наугад?
Тишина. Прохлада. Речи.
Влажной нежности парад.

Пропущенной жизни засохшие крохи.
Пропущенных дней невеселый итог.
Подайте, кто может, мгновенье эпохи
И памяти свежей короткий глоток.

Эпохи не той, что сереет повсюду.
Эпохи не той, что клокочет в зобу.
А той неземной, уподобленной чуду
И тайно похожей – взахлеб – на судьбу.

Смотри на ковер золотистого поля,
Осеннюю даль расстели на траве.
Здесь вольная воля совсем как неволя,
Здесь нету простора и места молве.