Леонид Латынин - Праздный дневник

Я к ним пришел опять, озябший от дороги,
И руки положил на бронзовую твердь,
Стояли рядом вы, прекрасны и двуноги,
И наблюдали в лоб несбывшуюся смерть.

Земля летела вдаль по медленному кругу,
Сосредоточив взгляд на солнечном луче.
И, если бы он был, я обратился к другу,
Как гаснущий огонь к нетронутой свече.

Ольге Свибловой

Мы – служители мертвого века,
Ненасытные тени земли,
Без единого имярека,
Как без паруса корабли.

Сквозь пространства, дома и даты,
Сквозь туманы бесполых тел,
Как оставленные солдаты
Тем, кто ими давно владел,

Всё бредем без любви и Бога,
Не вперед бредем, не назад,
Чуть левее лежит дорога,
Где живет виртуальный ад.

Улыбаясь в бесшумном плаче,
Без затей, поперек гульбы,
Мы идем ненамного иначе,
Чем в серебряный век рабы.

Кто мы – путники или бродяги,
Жертвы чьей воровской игры?
Цифры с прочерком на бумаге,
Недостертые до поры.

О. С.

Во мне проснулась несостоявшаяся жизнь
И стала мешать двигаться, видеть небо и землю.
Она надела теплый шарф на шею
Меня осенью семьдесят первого
И поцеловала сзади
Губами из чистой шерсти.
И тут же, не отходя ни на шаг,
Обманула меня с каждым прохожим,
С птицей, сидевшей на клене,
С собакой, спящей возле липы,
С облаком, пролетавшим мимо.
В ней не было ни стыда, ни страха
За мою несостоявшуюся жизнь.
Ее вполне примиряло со мною
Чувство пропавшей скуки
И еще то, что она б никогда не узнала,
Не будь этой будущей встречи.

Руки счастливы по локоть.
Пальцы влажны и нежны.
Мне легко дышать и окать
Возле дремлющей княжны.

Говорить ей сон вчерашний
И не помнить ни о чем,
И смотреть, как грач над пашней,
Словно пальцы над плечом,

Растопырив крылья плавно,
Кружит, медленно скользя.
Мы с тобой совсем недавно
Можем все, что всем нельзя.

И тепло, оставив недра,
Нас окутало собой.
И желтеет тускло цедра
В тьму веков над головой.

Роману Виктюку

Я только ночь готовился к эпохе,
Не пил, не ел, не требовал огня,
А только шил из междометий вздохи
И из того, что делало меня.

И день пришел – и будничный, и праздный,
Любого дня подобие насквозь, —
И чей-то стон, кривой и безобразный,
В меня воткнул прозрачнейшую ось.

И я вишу на выдохе без вздоха,
Ворча, на ось наматываю дни —
По имени Прекрасная Эпоха,
По отчеству Спаси и Сохрани.

Миров из разных мы приходим в дом,
В котором не накурено и чисто,
Где тусклый свет небесного батиста
И тьмы уют, развешенной кругом.

Как краток дом, и как он не похож
На тьмы домов, оставленных в округе,
Здесь не живут ни засухи, ни вьюги,
И режет хлебы, а не жертву нож.

Здесь тишина помолвлена с судьбой,
Здесь на вопрос не задают ответов,
Не принимают схимы и обетов
И говорят всерьез и не с собой.

Нам без него не выжить и в раю,
Нам без него не отыскать дороги,
Которые ведут, просты и строги,
В другую жизнь, как будто бы в свою.

Нездешний дом, одетый в изразец
Нездешней Синтры, Рима и Калуги,
Где не живут ни засухи, ни вьюги,
Что сложен из сердец, а не колец.

Здесь, как там, погода и дорога,
Ивы лист и жимолости цвет.
Здесь два шага от земли до Бога,
Нет заката и всегда рассвет.

Пыль густа, тепла и незаметна,
Нет следов на смертном рубеже.
За спиною дремлющая Этна,
Жизнь моя, прошедшая уже.

Остывают помыслы и страхи,
Оставляют будни и дела.
Желтый цвет распахнутой рубахи
Оттеняет смуглые тела.

Вся толпа тиха и беззаботна,
Лица стерты сумраком до дна.
Я за ними следую охотно,
Позабыв земные имена.

Что мне помнить суеты оттенки,
Что вздыхать о том, что не вернешь?
Терн колючий тянется вдоль стенки,
На земной до одури похож.

А вокруг ни голоса, ни звука,
Ни сверчка, ни ласточки крыла.
Жить вне жизни – скучная наука —
Что, конечно, кажется, была.