Юнна Мориц - Стихотворения

Нам ничего не возместить.
Утраченные силы духа
Никак обратно не впустить —
На этот счет в природе глухо.

В реке времен струится муть,
И, как дитя, рыдает гений,
Который видит плавный путь
Плодов стыда и унижений.

От горя он впадает в бред,
Его сознание троится —
Так перевернут весь портрет
Всего того, что тут творится:

Мир перевернут, мать, отец,
Луна и дом, свеча и посох,
И храм поставлен на крестец,
И пасторы — в жалчайших позах!

Ужель из этой лужи пить,
И смаковать, и ждать добавки?
В двух кружках — быть? или не быть?
Пивные клочья киснут в лавке.

Ухмылки звезд, волны смешок,
Икота зелени болотной —
Все к одному: что Жизнь — штришок,
Случайность в вечности бесплотной,

И Мефистофель — "части часть" —
Торгует ножницами. Скрежет.
Позволь от мук себя украсть, —
И — хрясть! — от них тебя отрежет!

Он тут! Он — в воздухе! Молчи!
Заткни свой рот, свой ужас, кляпом!

Свет перевернутой свечи
Тут мраком скотским не облапан, —

Он бьется, он попался в сеть,
Как жизнь — в безжизненные мраки,
Где звездам на не чем висеть,
А Лету отравляют шлаки.

Какой-то жгучий лепесток,
Всегда единственный, последний,
Не отрываясь от кустов,
Пылает по ночам в передней, —

Чем гуще мрачная среда,
Тем ярче этот перст природы,
И где ни ткнется — там всегда
Убежище его свободы.

Так развяжи тесемки слез!
Пусть в преисподней брызжет сера!
Нас обезболит не наркоз,
А вспышка личного примера.

Ты молод и свиреп, но знай, что будешь
Нежней, чем грусть, и ласковей, чем рожь.
И все, что ныне беспощадно судишь, —
Ты пощадишь, помилуешь, спасешь!

И в этом свете мир предстанет целым,
И ты увидишь с ним наедине,
Что был он, есть и будет черно-белым,
Переливаясь в каждой глубине.

И в этом черно-белом клокотанье,
Где всё — как дух творящий захотел,
Ты плаванье услышишь и летанье
Беспомощных, одушевленных тел.

Тогда в слезах прильнешь к земной отчизне
И предпочтешь на весь остаток дней
Беспомощность одушевленной жизни
Бездушному бессмертию камней.

Русалки вышли петь на берега
О том, как жутко с ними жизнь шутила.
А в лунном свете-на ногу нога! —
Кутил Сатир, проказник и задира,
И гладиолусов трубящие рога
Цвели всю ночь на голове Сатира!

Пил натощак рогатый весельчак
Свое вино, силен был в чертовщинах!
Кривой и острый разумом тесак
Ему рассек две косины в морщинах —
Чтоб он косил на свет сквозь полный мрак,
Который позже наступил в Афинах.

Русалка с лилией, проросшей в волоса,
К зеленой заводи спускается с откоса.
Уж так косят ее русалочьи глаза,
Уж так на пьяного Сатира смотрят косо —
Как будто некая незримая лоза
Сплела их с детства интонацией вопроса.

Сатир теряется и думает:-Нельзя
Так много пить… Я тварью стал лесною,
Сестра-русалха недовольна мною, —
Уж так косят се глаза, мои глаза…
Я зарасту травой, она — волною,
Но это-воля случая, буза!

Мы с ней за ручку с матерью родною
В одном и том же детстве шли но зною
Искать прохладу. Зрела бирюза,
И рдело золото, и пахло душной хною…
И нить прохлады стала основною,
Ведущей темой! И одна гроза
Прохладой окатила проливною,
Меня — лесною, а ее — речною,
Так просто, за красивые глаза!..

Сатир с Русалкой. Брат с сестрой. Черту к черт
Сложив, получишь выкройку погони
За тенью, за прохладой в духоте!
И в эту ночь, на золотом холсте,
Они — как линии одной родной ладони.
Как фосфор, льющий только в темноте
Свой дикий свет. Как зернышки в лимоне.
Как двойня, тайно вздрогнувшая в лоне.

И узкие глаза сестер-русалок
Уж так косят, что будет просто жалок
Любой, кто усомнится в полноте,
В семейном духе мировых гармоний!