Хаким Фирдоуси - Шах-наме

Сел Ардаван на трон, писца призвал
И в Парс письмо Бабаку написал:

«О муж, в трудах правленья умудренный,
Советник наш, доверьем облаченный!

Я слышал — вырос внук в твоем дому,
Что нет в подлунной равного ему.

Пусть он своих достоинств не скрывает,
Ему у трона место подобает,

Средь круга избранных богатырей.
Так присылай его ко мне скорей.

Во всем с моими сыновьями равный,
При мне он будет — над князьями главный».

Бабак, прочтя письмо, был потрясен,
И много слез сначала пролил он.

Потом призвал премудрого дабира
И внука молодого — Ардашира.

Сказал: «Владыка нас почтил письмом.
Прочти, мой внук, размысли обо всем.

Хоть трудно мне с тобою расставаться,
Но мы царю должны повиноваться.

Я напишу: «К тебе — царю царей —
Я посылаю свет своих очей.

В заветах чести мною внук воспитан,
На зов твой, не замедлив, поспешит он.

Так приласкай же внука моего,
Чтоб не подул и ветер на него!»

Пошел Бабак, спустился в свой подвал
Богатства сокровенные достал он;

Для внука ничего не пощадил,
Оружьем, сбруей ратной одарил,

Дал все ему в дорогу снаряженье;
Привел коней, рабов для услуженья,

Чтоб внук явился пред лицом царя,
Как солнце светозарное горя.

Собрал он щедрый дар для Ардавана —
Динары, амбру, муск благоуханный.

И юноша от дедовских дверей
Со свитой, с караваном отбыл в Рей.

Пред ним ворота Рея отворили
И о прибытье шаху сообщили.

Царь пред собою гостя усадил.
«Как жив Бабак?» — участливо спросил.

Он дом ему отвел богатый с садом;
За трапезой сажал с собою рядом;

Послал ему богатые дары,
И кубки золотые, и ковры.

И опочил в покоях тех дареных
Бабака внук со свитой приближенных,

Когда престол рассвета заалел,
И мир, как лик румийца, побелел,

Проснулся Ардашир. И только встал он,
Подарки деда вновь пересчитал он.

И Ардавану он отправил их
С посланцем, под охраной слуг своих.

Царь умилился: «Так дарит не всякий,
Хоть молод, а разумен внук Бабака».

И он в чертоги Ардашира взял,
Скучать ему о доме не давал.

Царь на охоту ехал иль за пир
Садился — рядом с ним был Ардашир.

И стал для шаха он как сын любимый,
Ни в чем от шахзаде не отличимый.

Раз на охоте средь пустых равнин
За дичью гнался шахский старший сын.

У Ардавана четверо их было,
Сынов — его надежда, блеск и сила.

Близ Ардавана Ардашир скакал,—
Царь ни на шаг его не отпускал.

Онагр в степи далекой показался,
Дразня стрелков, как молния, он мчался.

Все следом — вскачь, да так, что прах полей
Смешался с потом бешеных коней.

Но сын Сасана — всех опередил он,
В онагра на скаку стрелу пустил он.

Онагру в круп широкий угодил,
Стрелой насквозь, как молнией, пронзил.

Шах Ардаван к онагру устремился;
Он, видя этот выстрел, изумился.

Спросил он: «Кто стрелой его поверг?
Чтоб свет стрелка вовеки не померк!»

Подъехал Ардашир, царю ответил:
«Стрела моя. Попал я — как наметил».

Сын Ардавана молвил: «Выстрел мой.
Стрела моя, а ты не спорь со мной».

Тут Ардашир воскликнул: «Ради бога —
Просторна степь, вдали онагров много,

И если можешь ты, как я, стрелять,
То докажи! А знатным стыдно лгать!»

Гнев охватил внезапно Ардавана,
Обрушился он вдруг на Бабакана.

«Моя вина! — владыка закричал,—
Зазнался ты, безмерно дерзким стал!

Кто ты такой, чтобы с мужами чести
Охотиться — с твоим владыкой вместе?

Не для того я внял нужде твоей,
Чтоб ты позорил царских сыновей!

Служить отныне на конюшне будешь.
Там, среди слуг, ты спесь свою забудешь.

А у тебя к коням хороший глаз,—
Так будешь главным конюхом у нас».