Хаким Фирдоуси - Шах-наме

Уперся в землю Руинтан копьем
И на коня вскочил одним прыжком,

Подобно тигру, что в степи настигнет
Онагра и ему на спину прыгнет.

…В восторг пришли иранские войска
От дивной ловкости его прыжка.

Поехал шах и пред собою прямо,
На склоне горном, увидал Рустама —

На Рахше черногривом, одного,
Без свиты и без воинства его.

Тогда сказал Пшутану всластелин:
«Рустам один, и я пойду один.

Стоит он величаво и спокойно…
Вдвоем идти на бой нам недостойно».

И вот сошлись они… Сказал бы ты,
Что мир покрыло море темноты,

Так кони богатырские заржали,
Что скалы гор окрестных задрожали.

Сказал бы: радость в мире умерла,
Когда пора их встречи подошла!

И крикнул старый витязь белогривый
Исфандиару: «Эй, мой царь счастливый!

Ты не спеши на бой! Внемли сейчас
Старейшему еще единый раз!

Когда ты ищешь крови и сраженья,
Военных бедствий, грома и смятенья,

Я воинство Забула подыму,
Я воинство Кабула подыму.

И ты мужей Ирана позови,
Богатырей Ирана позови.

Войска подвергнем ранам и страданьям,
Согласно царственным твоим желаньям!»

И отвечал ему Исфандиар:
«Не трать в пустых речах сердечный жар!

Зачем ты здесь с мечом и булавою?
Зачем меня ты спешно вызвал к бою?

Затем ли, чтоб словами обмануть?
Иль страшно под удар подставить грудь?

С Кабулом воевать я не хочу,
Напрасно убивать я не хочу.

Противно это было б вере правой,
Несовместимо с богатырской славой,

Чтоб неповинных на смерть я послал,
Себя ж короной мира увенчал.

Я впереди — где смерть шумит крылами,
Пусть даже в битве с тиграми и львами.

Зови себе помощника! А мне
Помощника не нужно на войне.

В бою — господь всевышний спутник мой,
Достоинство — стальной нагрудник мой.

Хотел ты боя — я стремился к бою,
В единоборстве встретимся с тобою!

Не нами — небом предрешен исход,
Чей конь домой с пустым седлом уйдет».

И меж собой у них решенье было,
Чтобы подмога к ним не приходила.

И в бой вступили, копьями скрестясь,
И кровь по их доспехам полилась.

И так на копьях яростно сшибались,
Что копья богатырские сломались!

Вот за мечи они взялись тогда,
И разгорелась в их сердцах вражда.

Друг другу нанося за раной рану,
Они, крутясь, скакали по майдану.

Так их удары были горячи,
Что раздробились тяжкие мечи.

За палицы схватились мужи славы,
А палицы их были быкоглавы.

И палиц их удары, ты б сказал,
Разили, словно каменный обвал!

Так возжелали зла они друг другу,
Изранили тела они друг другу.

Сломались хватки палиц их стальных,
Совсем пустыми стали руки их.

И взяли за пояс они друг друга,
Взвились, заржали кони от испуга.

Один кушак в руке Рустама был,
Другой — в руке у Руинтана был…

За пояса схватившись в исступленье,
Они застыли молча в напряженье.

Один другого снять с седла хотел,
Ни этот, ни другой не одолел.

И разошлись, не кончив ратоборства,
Тая в сердцах угрюмое упорство.

Кровавой пеною обагрены,
Дрожали боевые скакуны.

Так долго длился бой и среди стана
Так долго ждали с поля Тахамтана,

Что Завара решил войска привесть.
В груди его — тревога, в думах — месть.

Спросил иранцев: «Где Рустам? Скажите!
Что вы без дела в день такой сидите?

Как гордо шли на нас вы издали…
Куда пришли вы? К тигру в пасть пришли!

Еще вы руки нам связать хотели?
Попробуйте! Что медлить, в самом деле?»

Так Завара их тяжко оскорблял,
Так много злой хулы он им сказал,

Что не стерпел поносной речи ярой
Один из сыновей Исфандиара.

Горел в нем бурно юношеский жар,
То был прекрасный отрок Нушазар,—