Константин Арбенин - Зимовье зверей

Я слышу пульс на грани сбоя —
Впервые в жизни он не пьёт.
Он не выходит из запоя,
Он нам сигналы подаёт.

Он говорит: «Эй там, на суше!
Бросайте вёсла и дела —
Спасайте, мол, другие души,
Мою оставьте, где была.»

И вот гуляет без конвоя
Его счастливая звезда.
Он не вернулся из запоя,
Он там остался навсегда.

Он не дополз до пьедестала,
Хоть был при шпаге и плаще.
Теперь, когда его не стало,
Загадка: был ли он вообще?

…………………

От тумана до тумана
Растеклась моя нирвана.
От базара до базара
Пролегла моя сансара.

Я стою посередине,
Я как будто в карантине.
Выбираю, где резонней
Пребывать моей персоне.

Среди луж и среди туч
Я свободен и летуч.

От фасада до фасада
Горбылём моя засада.
От Батума до Батума
Колесом моя фортуна.

Я вишу посередине,
Словно муха в паутине.
И боюсь пошевелиться,
На ходу меняя лица.

Я примерил масок сто —
Мне идёт и то, и то.

Где-то слева жаждут мата
Эпигоны неформата.
Где-то справа ждут прокола
Ренегаты рок-н-ролла.

Положение двояко,
Но я не бросаю якорь.
Я стою посередине,
Я чужой в любой рутине.

Я не низок, не высок,
Я не тенор, не басок.

От обмана до обмана
Сверху льётся только манна.
От сиесты до сиесты
Кормят только манифесты.

Кто-то убыл, кто-то выбыл,
Я всего лишь сделал выбор.
И я чувствую спиною:
Мы — другие, мы — иное.

Мы стоим посередине,
Мы горим костром на льдине
И пытаемся согреться,
Маскируя целью средства.

Догораем до души
В созерцающей глуши.

Ты красоту не скроешь темнотой
И ею же изъяны не исправишь,
Но середина будет золотой
Под золотом твоих вечерних клавиш.

И, чтобы мы не стали серебром
На фотоплёнках и на кинолентах,
Реальность от руки обводит нас пером,
Запутавшись в подручных инструментах.

Мне ни слова, ни взгляды не нужны —
Доверившись дыханию и ритму,
Я слышу, как за цепи тишины
Цепляются коралловые рифмы.

И мотыльками струнно на весу
Все ноты в полутёмном помещеньи
Слетаются на свет, что я в себе несу,
Как светлое твоё порабощенье.

Ты — новая земля, рождённая вовне,
В которую не мне атлантом упираться.
А я? Я — капитан, влекомый к целине
Сетями неизведанного рабства.

Ночь упадёт магнитом на компас
И, временно нарушив свой обычай,
Не на стекле увековечит нас,
А в вечность унесёт свою добычу.

Ведь замыслы судьбы опередив,
Мы стали золоты и серединны.
И ангел с потолка отводит объектив,
Чтоб сделать миг простым и объективным.

Мой верный талисман, искомое звено,
В тебе заключено второе расстоянье.
А я? Я — капитан, швыряющий на дно
Окалину былого состоянья.

Завяли паруса, истлели корабли,
Осели на мели никчёмные богатства.
А я? Я — капитан дрейфующей земли,
Толкаемый стихией на пиратство.

Вчера мне стало тридцать три,
И с этой точки видно мне,
Как кратковременны цари
В моей изменчивой стране.

О, поколение моё!
За что тебе такая честь —
Цари уходят в забытьё,
А мы по-прежнему все здесь!

Закрой глаза и посмотри,
Как рокируются цари!

Они уходят втихаря,
Поставив славу на поток.
И после каждого царя
Нам остаётся лишь потоп.

Но нам не страшен львиный рык,
Нас не задобришь калачом —
Мы пережили пятерых
И знаем, что у них почём.

Мы знаем эту пятерню —
И распорядок, и меню.

Зачем зависеть от царей,
Когда, какой бы век ни шёл,
Они сменяются быстрей,
Чем мы меняем наших жён.

А разум — сам себе страна
(Таков мой личный статус-кво),
В ней всем оплатится сполна
Согласно должности его.

Мой царь не в Риме, не в Москве, —
Мой царь в моей же голове.

И что касается меня,
Я посторонний в их мирке.
Я им не враг и не родня,
Хоть и живу невдалеке.

Я никогда не падал ниц
И, даже если шёл ко дну,
Царям предпочитал цариц.
Точнее, предпочёл одну.