Константин Арбенин - Зимовье зверей

Вот уже и новый год
Забирает в гору.
Лето, звери, к вам придёт
Очень-очень скоро.

Треском начали отсчёт
На поленьях искры.
Лето, звери, вас найдёт
Очень-очень быстро.

Семицветным ручейком,
Влагой из копытца
По проталинам тайком
Лето заструится.

И когда весны огонь
Заклокочет в горне,
Лето радугой-дугой
В небо пустит корни.

Пахнет тёплый кипяток
Клевером и градом.
Это, звери, значит, что
Лето где-то рядом.

И засвищет береста
Позывными детства.
Нам от лета никуда,
Никуда не деться.
2003

Жизнь обернулась лунной стороной медали.
Зима вернулась, разогнав весну и лето.
Уплыли музы в северные дали,
Оставив блюзы на плохих магнитных лентах.

И я читаю только про медведей.
Прикалываю бабочек к обоям.
Бью по гитаре, попадаю по соседям.
И прозябаю здесь изнеженным изгоем.

Я сбился с холода, меня прожгли метели,
Втоптали в снег, как в ватные тиски.
Я спился с голода и, день отканителив,
Гляжу на лампочку и таю от тоски.

Седые скифы в главном угадали —
Их злые мифы обратились в были.
Уплыли музы в северные дали,
Покинув вузы, серые от пыли.

И я под ногти загоняю струны,
Я остриём вожу по острию.
Но даже буквы превратились в руны —
Мне врут, а я ни бе ни ме не узнаю!

Моя мечта — уйти в леса с волками,
Избегнуть снов, как крысы корабля.
Но мой удел — под кучевыми потолками,
Где в каждой кухне вместо лампочки — петля.

Опять маячит кто-то над гнездом кукушки,
Не прячет глаз и манит чистыми руками.
И я попался, я опять у муз на мушке,
Моя коса нашла на их точильный камень.

И я латаю ладаном набойки,
Я зашиваю латы рыбьими костями.
Мне надоело жить от пайки и до койки!
Я так устал бродить и бредить новостями!

Боль в помощь нам! — Колени бьются к счастью!
Мне звездный ковш плеснет дождем в лицо,
И я примерю на холодное запястье
Свободы космоса сатурново кольцо.

В чужедальние-дальние страны
Путешествуя снова и снова,
На зелёных камнях Ватикана
Я увижу позабытое слово…

И припомню все прошлые жизни,
На которых та же тень отчужденья.
И глаза мои вдруг станут чужими,
Через прошлое вылечив зренье.

Вижу отроков в белых одеждах,
Говорящих со мной на латыни.
И в речах их любовь и надежда,
Потому что бог еще с ними.

Здесь все знакомо до боли в глазах,
И как будто бы голос
Кричит мне: — Я здесь уже был!
В этих темно-вишневых лесах,
В расписных небесах,
Среди серых камней и могил —

В городах, которых не стало,
В городах, которых не станет,
В городах, которых не стало,
Но которые пока еще с нами.

Постучусь в приоткрытые двери,
За которыми родные мне лица.
Мне откроют, но сперва не поверят,
Что такое могло приключиться.

А поверив, проявят участье
И расспросят о будущем вкратце.
И я налгу им три короба счастья —
Пусть живут, ничего не боятся.

Здесь все знакомо до боли в глазах,
И как будто бы голос
Кричит мне: — Я здесь уже был!
В этих темно-вишневых лесах,
В расписных небесах,
Среди серых камней и могил —

Среди тех, которых не стало,
Среди тех, которых не станет,
Среди тех, которых не стало,
Но которые по-прежнему с нами.

Очень жаль, но пора возвращаться —
Пробужденье, увы, неизбежно.
А мне бы тоже три короба счастья
Иль хотя бы наперсток надежды…

Но, путешествуя в дальние страны,
Я пройду потайными местами —
Городами, которых не стало,
Где живут те, которых не станет.

Где все знакомо до боли в глазах,
И как будто бы голос
Кричит мне: — Я здесь уже был!
В этих темно-вишневых лесах,
В расписных небесах,
Среди серых камней и могил —

В городах, которых не стало,
В городах, которых не станет,
Среди тех, которых не стало,
Но которые по-прежнему с нами.