Колман Баркс - Суть Руми

Дивясь, что молол языком.

Диван Шамса Тебризи, # 1823

ХВАТИТ СЛОВ!

Как может быть не мокрою вода?

Как может тело выпасть из Вселенной?

Кто моет раны кровью, господа?

Как потушить пожар трухою сенной?

Зря не старайся тени убежать,

К тебе она привязана навечно.

И сколько ни плутай, ни бегай вспять,

Тебе от тени не удрать, конечно.

И только солнце днём над головой

Способно приуменьшить наши тени ...

И совесть, как тюремный часовой,

Нас мучит, но хранит от преступлений.

Свечой ума махая пред собой,

Ты освещаешь только стены ночи.

Поверь, никто не борется с тобой,

Из тьмы на свет ты сам уйти не хочешь.

* * *

Я мог бы объяснить всё это, но

Боюсь стеклянную разбить я вазу -

То сердце нежное твоё. Оно,

Разбившись, не сберётся по заказу.

В твоей душе есть всё - и свет и тень.

Пойми же это, наконец, и внемли!

Неси главу свою под Древа сень,

Чей ствол - Копьё, пронзающее землю!

Когда под Древом этим ты сидишь,

Душа твоя отращивает крылья!

Но надо научиться слушать тишь!

Замолкни! Сделай над собой усилье!

Пока лягушка плавает в воде,

Змея её схватить не в состоянье.

Квакушка не окажется в беде,

Пока не квакнет громко, на прощанье.

Но если и научится шипеть,

То даже это не спасёт квакушу,

Змее не важно, КАК кто будет петь,

Не голос нужен ей, а нужно душу!

Вот если квакша вовсе не орёт,

А спит иль тихо ловит насекомых,

Змея впадает в мёртвый сон и ждёт,

Пока не квакнет кто, судьбой влекомый.

Душа растёт в священной тишине.

Ей, как ячменному зерну, необходимы

Покой и влага в тёплой глубине ...

Что ж, ученик, ты смотришь нелюдимо,

И удивлённо поднимаешь бровь?

Неужто я не выразил идею?

Иль, может быть ты хочешь, чтобы вновь

Я повторил всё, время не жалея?

Боюсь, ты ошибаешься во мне,

Пора мне помолиться в тишине ...

Диван Шамса Тебризи, # 2155

ГИМН ПУСТОТЕ

Пою я гимн во славу Пустоте!

B неё погружено Существованье,

Рождённое любовью к Красоте,

Что пробудила в Хаосе желанье!

Болтают эпигоны темноты -

Бытует суеверие в народе,

Что будто бы от ветра Пустоты,

Существованье навсегда уходит.

Как мудрецам забавны иногда

Пустые страхи тёмного народа

И мнимых знатоков белиберда!

И я пою величие ухода!

Своё Существование я сам

Из Пустоты вымучивал годами ...

Теперь я благодарен небесам -

Зажёг меня Любови вечной пламень!

Я стал свободен от всего, чем был!

Свободен от надежды, боли, страха.

Свободен от превратностей судьбы.

Гора моих желаний стала прахом!

Всю эту гору пыльной суеты,

Засохших грёз, затрёпанных мечтаний

В небытиё сдул ветер Пустоты,

Развеявший мираж моих страданий!

* * *

И все слова, что я вам тут болтал,

Практического не имеют смысла.

Пыль, пустота, мечта ... Повыл шакал,

И песнь шакалья на ветру повисла ...

Диван Шамса Тебризи, # 0950

ТИШИНА

В этой новой любви ты умри -

Изнутри.

На другой стороне бытия -

Жизнь твоя.

Уползи через дырку в стене -

В тишине ...

Убеги, раз беда косяком, -

Босиком.

Затаись, как в туман голубок, -

Юркни вбок.

Замолчи. Тишь, подумает враг, -

Смерти знак.

Ты её избегал, как вины, -

Тишины.

В небо радугою поднимись -

Плавно ввысь.

Молчаливо плывёт луна -

Тишина ... Диван Шамса Тебризи, # 0636

МАСТЕР САНАИ

Разнёсся слух, что умер мастер Санаи ...

Такая смерть - нешуточное дело!

Он не был кучкой тусклой рыбьей чешуи,

Ни ветошью, которая истлела!

Он не был вервия оборванным концом,

Иль зернышком, упавшим на дороге!

Нет! Диадемой был! Алмазным был венцом!

Валявшимся у нищих на пороге!

Он этот мир ценил не более, чем прах!

И тело опустил обратно в глину.

Его душа уже давно на небесах,

Я видел вознесения картину!

У Санаи была ещё одна душа,

О ней не ведают простые люди.

Поэты шепчут про неё, едва дыша.

Она избегла замогильных судий!

Как перед Богом, я клянусь, мои друзья,

Что та душа слилась с Душой Любимой!

В конце расплылись два земные бытия -

Душа всплыла, оплыла глина глиной.

Так и купцы ведут шелковый караван:

В Китай толпою - турки, персы, греки.

А на пути домой торговцы разных стран

Расходятся. Различны человеки.

В базарных лавках отделяют гладкий шёлк

От шерсти грубой - ей цена иная ...

И мне пора бы замолчать, чтоб вышел толк,

Как каллиграфу, арабеск кончая.