Расул Гамзатов - Горянка

И мертвой лежал буйволицей
Посыпанный пеплом бугор.
Я знаю, его сторонится
Весною трава до сих пор.

А в прежнее время, пожалуй,
Двум горским родам на беду,
Давно бы стальные кинжалы
Уже оказались в ходу.

О девочки, помню, когда-то
Вы стайкой большой в первый класс
Учиться пришли, а в десятом
Осталось лишь четверо вас.

По мнению многих, ваш разум
Лежит на коленях. И вам
Лишь стоит подняться, как сразу
Его не окажется там.

И дочкам, подросшим на горе,
В аулах твердят их отцы:
Мол, знание — бурное море,
А вы и в реке не пловцы.

И с детства по этой причине
Их учат и жать, и косить,
И воду из речки в кувшине
Положено дочке носить.

А если кувшин этот ростом
Не меньше девчонки самой,
То воду не очень-то просто
Доставить из речки домой.

Иная из класса восьмого
Ушла потому, что она
Была, да еще за седого,
По воле отца отдана.

Та в браке недавно, а вроде
Ей десять прибавилось лет.
Другая уж с мужем в разводе,
А ей восемнадцати нет.

И помнится, что не от лени,
Сменяя перо на ухват,
Не кончив и первой ступени,
Из школы ушла Супойнат.

Ей дома вручили веревку,
Отправили в лес по дрова,
Чтоб в этом постигнуть сноровку,
Клянусь, не нужна голова.

И масло в неделю два раза
Сбивать уж не так мудрено
В кувшине, чье горло от сглаза
Ракушками обрамлено.

На мельнице белой молола
Она золотистый ячмень,
Косила и грядки полола,
Доила коров каждый день.

А годы — касатки вселенной —
Летели, не зная преград.
Работницей стала отменной
В родимой семье Супойнат.

Была воздана ей людская
Особая, правда, хвала:
«Всех раньше проснется такая
И хлеб испечет досветла.

Сильны ее руки. Скотину
Всех раньше почистит она.
Крепки ее ноги: и глину
Месить ими — радость одна».

На улице с женщиной каждой,
Чей сын еще был не женат,
Мать, словно товар распродажный,
Хвалила свою Супойнат.

Когда об отставке Османа
Узнали все люди вокруг,
Она, наподобье капкана,
Добычу почуяла вдруг.

Притворно и громко кричала:
«Такого — и не оценить.
Ах, кошка бесстыжая, мало
Ее за Османа убить!»

И мимо Салманова дома,
Маня жениха в западню,
С кувшином Супу к водоему
Гоняла раз двадцать на дню.

Людей самых нужных пройдоха
Сумела привлечь для услуг.
И, как говорится, неплохо
Помазала маслом курдюк.

Сработано ловко.
И с ходу
Осман, подчиняясь судьбе,
В отместку Алиеву роду
Жениться решил на Супе.

И к девушке в шубах косматых,
При свете полночной звезды,
Поспешно явились три свата,
Три белых, как снег, бороды.

И разом окончили дело.
Для вида невеста чуть-чуть,
Как хитрая мать ей велела,
При них не забыла всплакнуть.

И в первый же вечер к Осману
Ее мимо дома Али
С матрасом и прочим приданым
На тряской арбе повезли.

И люди смеялись ехидно:
«Подходит ему Супойнат!»
«Травы не найдя, очевидно,
И терну ишак очень рад».

На миг преграждая невесте
Дорогу оглоблей большой,
Семь юношей тут же на месте
Кувшин осушили с бузой.

Ту свадьбу запомнили горы:
Кутила с гостями родня,
И с потными лбами танцоры
Сменяли друг друга три дня

Редела отара баранья,
Устали котлы от огня.
Охрипли певцы от старанья,
Зурна не смолкала три дня.

Подвыпив, шумели мужчины,
Стакана касался стакан.
И, на ногу ногу закинув,
Три дня красовался Осман.

Как шах, восседавший на троне,
Хмелея от крепкой бузы,
Шутил он и хлопал в ладони,
Подкручивал лихо усы.

Он видел с почетного места,
Как яства тащили к столу,
Как, в угол забившись, невеста
Сидела на голом полу.

Ей весело было едва ли:
Хотелось забыться, уснуть.
Три пестрых платка покрывали
Лицо ее, плечи и грудь.

Казалось, пытал ее кто-то.
Спасибо, подружка тайком
С лица ее капельки пота
Своим вытирала платком.

Вот так и сидеть им в ауле
При людях и наедине:
Осману как мужу — на стуле,
Супе — на полу как жене.