Дилан Томас - Собрание стихотворений 1934-1953

И не стало обратного пути.

Катящиеся облака были жаворонками набиты,

И свистящими дроздами полны придорожные кусты,

И октябрьское солнце

Наполнено летом, паутинкой повито

На плече холма, где певчие ветры

Наперебой с крылатыми певцами

Врывались в утро…

А я себе брел и слушал

Холод ветра, выжимавшего дождик из пустоты

Далеко внизу над лесами.

Бледнел дождь над удалявшимся,

Уменьшавшимся портом.

У моря – мокрая церковка, с улитку величиной,

Из тумана торчали рожки ее – и замок,

Коричневый как сова, едва ли не черный.

И сады расцветали в летней сказке,

За городской стеной.

И без конца мог бы я удивляться чуду

Своего дня рождения,

Под катящимся облаком, жаворонками набитым,

Но погода решила поссориться со мной.

Она отвернулась от блаженной страны,

Явился иной воздух,

Иное небо,

Но опять голубое летнее чудо нахлынуло с вышины

С яблоками, грушами, смородиной,

И я увидел ребенка, которого давно уже не было

И нет,

Бредущего с матерью в глубину позабытых дней

Сквозь разговорчивый солнечный свет,

Через легенды зеленых церквей,

Сквозь пере-пересказанные бормотанья детства.

Его слезы обжигали мне щеки,

Его сердце билось во мне.

И был лес, и были река и море, а к мальчонке

Множеством лиц

Старалось прислушаться, приглядеться

Лето мертвых,

Когда радостные истины шептал он

Деревьям, камням, рыбам и крабам на морском дне.

Это живое чудо

Звучало, журчало

Голосом воды и разноголосицей птиц.

Без конца

Я мог бы удивляться чуду моего дня рождения,

Под облаком, жаворонками переполненным,

Но погода

Отвернулась от меня разом.

А настоящая радость

Давно умершего ребенка пела

И разгоралось на солнце пенье:

Вот он, мой тридцатый год.

Он стоял тут в солнечный июльский полдень,

Когда город внизу лежал,

окровавленный листвой осенней…

Так пускай же правда сердца на этом холме

В мелькании лет поёт!

Правду жизни с иной стороны

Ты не сможешь, мой сын, увидать,

Ты, король своих синих глаз,

В ослепленье так молоды сны:

Все что было – возникнет опять

В прежнем месте и в прежний час.

Все вернется к истоку вновь –

Разве кто возразит в небесах? –

Хоть невинностью, хоть виной –

Изо всех твоих дел и слов –

Как живое вернется в прах –

Так исчезнет поступок любой.

Два пути – путь добра или зла,

Оба к смерти тебя приведут

По размалывающим морям,

Ведь путей только два, только два –

Отлетишь, словно тучки вздохнут

По слепым убегающим дням,

Сквозь тебя или сквозь меня,

И сквозь души иных людей,

В смерть виновную, в смерть без вины…

Ты, король прожитого дня,

Отлетишь от жизни своей,

Словно звездная кровь с вышины.

Слезы солнца, и мелкий хлам,

И летучих песен огонь…

Ты король своих детских лет,

Но как тень твоя, пало к ногам

То желанье, что стало грехом,

И начала которому – нет,

Потому что в начале начал

У корней мирозданья найдешь

Все слова и поступки свои,

Потому что, судьбы не ища,

Умирают и правда, и ложь

В никого не винящей любви.

Враг в облике друга! С глазом, на котором медно

Поблескивает тусклый фальшивый пятак,

Приятель-предатель, ты, который с видом победным

Враньё обо мне зажал в кулак,

Ты, охочий все время смотреть и

Ловить мои самые мелкие секреты,

Ты, соблазненный перемигиваньем взглядов,

Еще когда я – пешком под стол,

С соской во рту – ну что тебе было надо,

Что уж такое ты стоящее тогда нашел?

Я еще не сорвался с цепи безусловно,

Так чего ты хотел от меня тогда,

Когда до моего сладкоежества любовного

Еще оставались года и года?

Вот я – фокусником из шляпы с полями –

Вытаскиваю наподобие кролика или рыбки,

Торчащую в памяти, слепленной зеркалами,

Твою воровскую рожу, со скошенными от вранья глазами,

В процессе фабрикованья умильной улыбки,

С укрытыми в бархатные перчатки руками,

И знаю, что сердце мое целиком

Распластано под твоим молотком, –

Ты так был искренен, так весело щебетал,

А я и слова вымолвить не решался,

Когда ты правду слегка сдвигал,

А меня убеждал, что я ошибался…

Друзья, не раз вы меня надули,

Но я вас любил даже в ваших грешках,

Ну что я мог видеть,

когда перед глазами были только ваши ходули,