Владимир Маяковский - Том 7. Стихотворения, очерки 1925-1926

Горы злобы
      аж ноги гнут.
Даже
   шея вспухает зобом.
Лезет в рот,
        в глаза и внутрь.
Оседая,
    влезает злоба.
Весь в огне.
     Стою на Риверсайде.
Сбоку
   фордами
       штурмуют мрака форт.
Небоскребы
      локти скручивают сзади,
впереди
    американский флот.
Я смеюсь
     над их атакою тройною.
Ники Картеры
       мою
         не доглядели визу.
Я
   полпред стиха —
         и я
          с моей страной
вашим штатишкам
        бросаю вызов.
Если
  кроха протухла,
         пле́снится,
выбрось
    весь
      прогнивший кус.
Сплюнул я,
     не доев и месяца
вашу доблесть,
       законы,
          вкус.
Посылаю к чертям свинячим
все доллары
     всех держав.
Мне бы
    кончить жизнь
          в штанах,
              в которых начал,
ничего
    за век свой
         не стяжав.
Нам смешны
      дозволенного зоны.
Взвод мужей,
      остолбеней,
           цинизмом поражен!
Мы целуем
     — беззаконно! —
             над Гудзоном
ваших
   длинноногих жен.
День наш
     шумен.
        И вечер пышен.
Шлите
   сыщиков
        в щелки слушать.
Пьем,
   плюя
     на ваш прогибишен,
ежедневную
      «Белую лошадь».
Вот и я
    стихом побрататься
прикатил и вбиваю мысли,
не боящиеся депортаций:
ни сослать их нельзя
         и не выселить.
Мысль
   сменяют слова,
          а слова —
              дела,
и, глядишь,
     с небоскребов города,
раскачав,
    в мостовые
         вбивают тела —
Вандерлипов,
       Рокфеллеров,
             Фордов.
Но пока
    доллар
       всех поэм родовей.
Обирая,
    лапя,
      хапая,
выступает,
     порфирой надев Бродвей,
капитал —
     его препохабие.

Шеры…
    облигации…
         доллары…
              центы…
В винницкой глуши тьмутараканясь,
так я рисовал,
       вот так мне представлялся
              стопроцентный
американец.
Родила сына одна из жен.
Отвернув
     пеленочный край,
акушер демонстрирует:
          Джон как Джон.
Ол райт!
Девять фунтов,
       глаза —
           пятачки.
Ощерив зубовный ряд,
отец
  протер
      роговые очки:
Ол райт!
Очень прост
      воспитанья вопрос,
Ползает,
    лапы марает.
Лоб расквасил —
        ол райт!
            нос —
ол райт!
Отец говорит:
       «Бездельник Джон.
Ни цента не заработал,
          а гуляет!»
Мальчишка
     Джон
        выходит вон.
Ол райт!
Техас,
   Калифорния,
         Массачузэ́т.
Ходит
   из края в край.
Есть хлеб —
      ол райт!
         нет —
ол райт!
Подрос,
    поплевывает слюну,
Трубчонка
     горит, не сгорает.
«Джон,
   на пари,
       пойдешь на луну?»
Ол райт!
Одну полюбил,
       назвал дорогой.
В азарте
    играет в рай.
Она изменила,
       ушел к другой.
Ол райт!
Наследство Джону.
         Расходов —
              рой.
Миллион
    растаял от трат.
Подсчитал,
     улыбнулся —
           найдем второй.
Ол райт!
Работа.
   Хозяин —
        лапчатый гусь —
обкрадывает
      и обирает.
Джон
   намотал
       на бритый ус.
Ол райт!
Хозяин выгнал.
       Ну, что ж!
Джон
   рассчитаться рад.
Хозяин за кольт,
        а Джон за нож.
Ол райт!
Джон
   хозяйской пулей сражен.
Шепчутся:
     «Умирает».
Джон услыхал,
       усмехнулся Джон.
Ол райт!
Гроб.
   Квадрат прокопали черный.
Земля —
    как по крыше град.
Врыли.
    Могильщик
         вздохнул облегченно.
Ол райт!
Этих Джонов
      нету в Нью-Йорке.
Мистер Джон,
       жена его
           и кот
зажирели,
     спят
       в своей квартирной норке,
просыпаясь
     изредка
         от собственных икот.
Я разбезалаберный до крайности,
но судьбе
    не любящий
          учтиво кланяться,
я,
   поэт,
   и то американистей
самого что ни на есть
          американца.