Альфред Хаусмен - Избранные стихотворения

На полпути остановилась,
Нарушив заповедь, жена —
И в столп из соли превратилась:
Доныне там она.
Кипели чаны осужденья,
И сера пала на Содом.
А он к горе грехопаденья
Пошел своим путем.

Здесь мы лежим, что выбрали верней
Смерть сраму жить в краях, что нас вскормили.
Жизнь — мелочь, что особенного в ней?
Но не для юношей, — мы ими были.

Я сердце подарил не на свиданье,
Когда заката догорала нить.
Его оставил я на поле боя
Врагу, который мог меня убить.

Он подбегал, размахивая саблей,
Я выстрелил навскидку и попал.
Тогда он мне в лицо расхохотался
И поцелуй по воздуху послал.

Средь городов, лесов, полей
От Божьего диспетчера
Получит множество людей
Пожертвованье вечера.

Они получат сладкий сон,
Трудами утомленные,
И им куда дороже он,
Чем утро оживленное.

Но счастлив тот, кто навсегда
В ночь вечную провалится,
Где в небе ни одна звезда
Во мраке не появится.

Я выбрал мирную судьбу,
Как только грянул бой.
Мои товарищи — в гробу,
А я — пока живой.

Присягу преступив свою,
Бежал я — и забыт.
Но помнят их в родном краю,
И не грозит им стыд.

Не имя, а номер призвали,
Послали вновь
В мир тьмы, немоты и печали,
Где боль и кровь.

Так годным для бойни предметом
Он стал вполне —
И дешев Короне при этом,
Но дорог мне.

Так гибнет в трясине кровавой
И гаснет знак
Полета, вершимого славой
Во прах и мрак.

Забыв о сновиденьях,
Взор устремляю ввысь.
В своих ночных владеньях
Там маяки зажглись.

Приюты постоянства!
Как ярок этот свет!
И пустота пространства
Пылает им в ответ.

Огни предупреждают —
И не спешат помочь.
Мир краха ожидает,
К утру летит сквозь ночь.

Земля и вода,
Песка полоса.
Сушить невода,
Смотреть в небеса.

Построить дворец,
Каналы пустить
И пару сердец
Зонтом начертить.

Нахлынет волна
И струи воды
Сотрут письмена,
Дворцы и следы.

Что здесь, в волоске
От пасти ночной,
На зыбком песке
Не сгинет со мной?

— Ничто. Волосок
Уже невидим.
Лишь ровный песок
Остался один.

Моряки и сухопуты, сядем вместе на причале.
Расскажу я вам сегодня сказку о своей печали.
Видите — покатым пирсом в воду врезалась земля?
Там не раз бродил под вечер со своей печалью я.
Солнце к западу проплыло, в пламени пурпурном тая,
А в кильватере светила шла трирема золотая,
Корпус, парус и оснастка золотом слепили взгляд.
Я сказал своей печали: — Вот бы нам уплыть в закат!
Мы доверим наши судьбы огненной волне прилива.
Поплывем по следу солнца радостно и терпеливо.
За спиной оставим страны, где потемки и туман.
На крыле своем трирема нас возьмет за океан!
А трирема повернула и вонзилась в берег носом.
Капитан оперся на борт, обратясь ко мне с вопросом:
— Можешь мне помочь, бискаец, я измаялся совсем?
Я смотрел, не отрываясь, на его блестящий шлем
И молчал, а он продолжил, улыбнувшись несчастливо:
— Помоги моей печали, сын Бискайского залива…
Покачал я головою, неприступен и суров:
Кто живет у океана, тот не любит лишних слов.
Мы расстались с капитаном, — каждому свои печали.
Больше золотой триремы я не видел на причале.

О Ты, кто из горних просторов
Пустыней глухонемой
Детей своих в путь отправляешь,
А после зовешь их домой,

Кто много племен и народов
Из глины и праха слепил,
А после от света дневного
Их вечною тенью укрыл:

Мы ныне к покою и миру
Навеки нисходим во тьму.
Мы созданы были Тобою
И зову верны Твоему.