Адам Мицкевич - Стихотворения. Поэмы

Эй, больше в жизни жара!
Живем один лишь раз:
Пусть золотая чара
Недаром манит нас.

Живей пускай по кругу
Веселых дней подругу!
Хватай и наклоняй до дна,
Чтоб жизни глубь была видна!

К чему здесь речь чужая?
Ведь польский пьем мы мед:
Нас всех дружней сближает
Песнь, что поет народ.

У древних нам учиться —
Не в книжном прахе гнить:
Как греки — веселиться,
Как римляне — рубить.

Вон там юристы сели,
И им бокал поставь:
Сегодня — право силы,
А завтра — сила прав.

Сегодня громогласье
Свободе невдомек:
Где дружба и согласье —
Молчок, молчок, молчок!

Кто гнет металл и плавит,
Тот плавит времена;
Нам, чтоб его прославить,
Пусть Бахус даст вина!

Тому из мудрых слава,
Кто в химии знал вкус:
Тончайшего состава
Пил мед любимых уст.

Измеривший дороги,
Пути небесных тел,
Был Архимед убогим:
Опоры не имел.

А нынче, если двигать
Задумал мир Ньютон, —
У нас пусть спросит выход —
И этим кончит он.

Чертеж небесной сферы
Для мертвых дан светил,
Для нас же — сила веры
Вернее меры сил.

Затем, что, где пылает
Порывов сердца дух,
Зря мерку сиять желают!
Единство — больше двух!

Эй, больше в жизни жара!
Живем ведь только раз.
Вот золотая чара,
Не медли, дорог час.

Кровь стынет в бедном теле,
Поглотит вечность нас —
И взор затмится Фели, {5} 5 И взор затмится Фели … — Имя это часто упоминается в стихах филоматов и принадлежит, возможно, одной из их знакомых.
Вот филаретов сказ.

О море бытия, каким ты страшным стало!
Когда я отплывал, твоя сияла гладь, —
Теперь же ночь кругом и грозный грохот вала!
Нельзя ни дальше плыть, ни к берегу пристать:
Что толку руль сжимать рукой усталой?!

Блажен, на чьей ладье за кормчих — Красота
И Добродетель! В час, когда вскипают волны
И меркнет день, к пловцу небесная чета
Склоняется: в руках у этой кубок полный,
Свой чудный Лик приоткрывает та.

И с Добродетелью одной к утесу Славы
Вы сможете доплыть: стоический бальзам
Вас дивно укрепит на подвиг величавый;
Но если Красота не улыбнется вам,
Вы доплывете, пот пролив кровавый.

Однако Красота, Лик показавши свой,
Нередко средь пути коварно улетает,
Надежды лживые все унося с собой;
О, как тогда душа, осиротев, страдает,
Великою охвачена тоской!

С небесной Красотой в мучительной разлуке
Бороться с бурею, в кромешной тьме тонуть,
Хвататься в ужасе за каменные руки,
Валиться замертво на ледяную грудь, —
Кто долго выдержит такие муки?

Пресечь их так легко! Одним движеньем я
Навек спастись бы мог от бурь и тьмы дремучей…
Иль тем, кто брошены в пучину бытия,
Ни сгинуть без следа в волне ее гремучей,
Ни вырваться из недр ее нельзя?

Мне люди говорят, что все живое тленно…
Но голос веры им во мне не заглушить,
Да, звездам духа чужд закон природы бренной,
Им до конца времен светиться и кружить
По необъятной глубине вселенной.

Кто крикнул с берега? Ужели до сих пор,
О братья и друзья, вы на скале стоите?
Ужель в такую даль ваш долетает взор
И до сих пор вы сквозь туман глядите,
Как я держусь, волнам наперекор?

Коль в бездну брошусь я, отчаяньем гонимый,
Упреков тьма падет на голову мою
От вас, которым туч громады еле зримы,
Чуть слышен ураган, терзающий ладью,
И мнится, что гроза проходит мимо.

Вам не понять того, что пережито мной
Тут, на моей ладье, — под громом, ливнем, градом!
Судья нам — только бог: кто хочет быть судьей,
Тот должен быть во мне, а не со мною рядом.
— Я дальше поплыву, а вы, друзья, домой.