Вадим Шершеневич - Стихотворения и поэмы

Напрасно биться и бороться,
Себя любимым возомня.
И в чаще страсти не укрыться
От клюва равнодуший мне.

Вниз кинешься ты комом жутко
И комья к горлу подойдут.
Лишь память клохчет, как наседка,
Скликая выводок обид.

— Как поводырь еще незрячих
— Дремать довольно наяву.
— Ты изодрал подошвы строчек
— О камни острые любви.

— Давил ты много виноградин
— К тебе протянутых грудей,
— Базар страстей тебе же вреден,
— Ленивец тщетно молодой.

— Ты ставший выкрестом пророка,
— Тряхнувший сердцем, как мошной,
— Иль ты не видишь дырья крика
— В подоле русской тишины.

И голос сходен был с ожогом,
И брел, отщепенец греха,
Я заикающимся шагом.
Чтоб с солнцем встретиться вверху.

Был песней каждый шаг отмечен,
Я солнцем был отмечен сам,
И было солнце схоже очень
С моей возлюбленной лицом.

Так в красном знамени, плывущем
Как парус, над волною рук,
Восторженно мы часто ищем
Целованный румянец щек.

Так часто видят капитаны,
Сквозь штормный вихрь, к рулю припав,
В бегущей за кормою пене
Улыбку милую зубов.

И, оступясь с уступа с всхлипом,
Как с уст срывается аминь,
С лучом скатился вместе трупом
В ладони нижних деревень.

На сотни вёсен эти песни
Торжественно ликуют пусть!
Слепцы, слепцы! Какое счастье,
Как на постель, в могилу пасть!

Сдержавши приступ пушечного хрипа,
Мы ждем на разветвленьи двух веков,
Окно, пробитое Петром в Европу,
Кронштадской крепкой ставнею закрыв.

В повстанческих ухабах, слишком тряских,
Не мало месяцев сломали мы.
Вот клочьями разорванной записки
Окрест лежат побитые дома.

Как ребра недругу считают в драке,
Так годы мы считали, и не счесть.
Чтоб мы слюной не изошли во крике,
Заткнута тряпкой окрика нам пасть.

Нам до сих пор еще не дали воли,
Как пить коням вспотевшим не дают.
Но нет! — Мы у легенд арендовали
Не зря упорство, холод, недоед.

Истрачен и издерган герб наш ордий
На перья канцелярских хмурых душ.
Но мы бинтуем кровельною марлей
Разодраные раны дырких крыш.

Наш лозунг бумерангом в Запад брошен,
Свистит в три пальца он на целый свет.
Мы с черноземных скул небритых пашен
Стираем крупный урожай, как пот.

И мы вожжами телеграфа хлещем
Бока шоссе, бегущего в галоп,
Чтоб время обогнать по диким пущам,
Покрывшись пеною цветущих лип.

Мы чиним рельсов ржавые прорехи,
Спринцуем электричеством село, —
Так обмывают дочери старуху,
Чтоб чистою на страшный суд дошла.

Свободе мы несем дары и благовонья,
Победой кормим мы грядущую молву.
И мило нам валов огромных бушеванье
Победе песни, но для пораженья
Презрительно мы скупы на слова.

Татарский хан
Русь некогда схватил в охапку,
Гарцуя гривою знамен, —
Но через век засосан был он топкой
Российскою покорностью долин.

А ставленник судьбы, Наполеон,
Сохою войн вспахавший время оно, —
Ведь заморозили посев кремлевские буруны.
Из всех посеянных семян
Одно взошло: гранит святой Елены.

Валам судьба рассыпаться в дрожаньи,
С одышкой добежать к пустынным берегам
И гибнуть с пеной слез дано другим.
Победы нет! И горечь пораженья
Победой лицемерно мы зовем.

Девственник, казначей плоти!
Тюремщик бесстыдных страстей!
Подумай о горькой расплате,
Такой бесцельно простой!

Ты старость накликал заране,
В юность швырнувши прощай.
Но кровь протестует залпом мигрени,
Демонстрацией красных прыщей.

Как от обысков зарывали
Под половицей капитал,
Ты под полом каменной воли
Драгоценную похоть укрыл.

Но когда вновь отрыть старухе
Пук керенок взбрела блажь, —
Оказалось: в конверте прорехи
И бумажки изгрызла мышь!

Но когда, возмечтав о женах,
Соберешься в набег греха,
Узришь: зубы годов мышиных
Семена превратили в труху.

Чем больше сирень мы ломаем,
Тем гуще поход ветвей!
Одумайся, брякнись в ноги пред маем,