Юрий Кузнецов - Стихотворения и поэмы

Слово безмолвствует. Ни человека, ни знака.
Как в сновиденье: ни дна ни покрышки. Однако
Где-то мы всё-таки были. И с нами был свет.
К нам приближались три злака, и каждый был сед.
Это волхвы показались. Они, как и прежде,
Богу пришли поклониться в любви и надежде.
Он их узнал и промолвил во славу Свою:
Скоро вы будете вместе со Мною в Раю.
Ждите высокого знака… — Волхвы преклонились.
Так, что три стороны бездны огнём преломились.
Слово Христа прозияло, как пламя в дыму:
Где Ариман? — Там! — волхвы указали во тьму.
В самую тьму мы направились, следуя Богу.
Внутренний свет выявлял где угодно дорогу.
К нам приближались какие-то тени. Одна
Хрипло дышала, совсем головы лишена.
Тень подошла — голова оказалась под мышкой.
Тень через шею дышала с тяжёлой одышкой.
Молвил Христос: — Иоанн, что случилось с тобой?
Голову ты обронил, как скупец — золотой.
И прохрипел Иоанн: — Помнят подлые люди,
Как голова Иоанна блистала на блюде,
А Саломея плясала над ней животом.
Плоть моя голову долго искала потом.
Месячной кровью блудница её обстрекала,
Чтобы она к моему костяку не пристала.
Вянет и сохнет от крови той Божья трава.
Поздно узнала об этом моя голова.
Боже! Прости, что я был одинок головою.
Только в аду дождалась она встречи с Тобою. —
Глянул на голову Бог и во имя Своё
Взял и поставил на прежнее место её.
И приросла голова, и, ни мало ни много,
Встретились вровень два взора: пророка и Бога,
И прослезились они. И во славу Свою
Молвил Христос: — Скоро будешь со Мною в Раю.
Жди невечернего знака… — Пророк преклонился
Так, что огнём в одну сторону ад преломился.
Слово Христа прозияло, как рыканье льва:
— Где Сатана? — Там! — кивнула во тьму голова.
В самую тьму мы направились, следуя Богу.
Внутренний свет выявлял где угодно дорогу.
Из ничего проступали цвета и тона,
Звуки и запахи. Я им давал имена.
Странно звучали они среди мёртвого царства.
К нам приближались три статные тени, три старца.
Глянул Христос и вздохнул, ничего не сказав,
Я уловил только имя во вздохе: "Исав!"
К нам подошли Авраам, Исаак и Иаков.
Кто-то был лишний, как плевел в отечестве злаков.
Глянул Христос и промолвил во славу Свою:
Двое из вас скоро будут со Мною в Раю.
Ждите высокого знака… — Отцы преклонились
Так, что две стороны бездны огнём преломились.
Тёмный Иаков не мог разогнуться никак.
Сын, что с тобою? — спросил у него Исаак.
Сын его вспомнил, что взял первородство обманом,
И удалился, заплакав кровавым туманом.
Слово Христа прозияло, как пламя в дыму:
— Где Сатана? — Там! — отцы указали во тьму.
В самую тьму мы направились, следуя Богу.
Внутренний свет выявлял где угодно дорогу.
В гору мы шли. Путь был торным. И значит, до нас
Мыкался кто-то, как маятник, здесь много раз.
Это был он! И мы вскоре его увидали.
Медленно камень катил он на гору печали.
— Это Сизиф! — я воскликнул. И вздрогнул Сизиф,
И обернулся. Воистину, жизнь — это миф!
— Ухнем, Сизиф! — крякнул я, и вкатили мы вместе
Камень на гору, и камень остался на месте.
И улыбнулся Христос и во славу Свою
Молвил Сизифу: — И ты скоро будешь в Раю.
Жди невечернего знака… — Сизиф преклонился
Так, что огнём в одну сторону ад преломился.
Слово Христа прозияло, как пламя в дыму:
— Где Прометей? — Там! — Сизиф ухнул камнем во тьму.
Он на вершине обтёр загрубелые руки
Клочью тумана. Окончились вечные муки,
Но не иссякла бывалая сила и честь,
Ухом повёл и сказал с облегчением — Есть!
Камень в кого-то попал, а в кого — неизвестно.
Только неистовым воплем ответила бездна.
Впрочем, я видел, в кого этот камень попал.
Он на излёте Иуду сразил наповал.
Вижу всё дальше! Открылось мне зренье такое.
Сердце, ты страждешь! О, сердце моё ретивое,
Если не вынесешь мук и двужильных страстей,
Ангел не сыщет нигде моих белых костей…
Я невидимку заметил — то ангела волос!
Я потаимку услышал — то ангела голос!
Волос коснулся, а голос шепнул шепотком:
— Я отыщу твои кости везде, но потом…

Молвил Христос: — То, что видишь, — обман и подделка.
Выпукло видишь, да только ни крупно, ни мелко.
Вот что ты знаешь: поэт — это солнце и тьма.
В этом ты прав. Но окстись на вершине ума.
Бог может только всего человека заметить,
Даже не глядя. — Мне нечего было ответить.
— Вот что я знаю ещё, — я промолвил. — Христос
Тоже поэт. — Временами! — Господь произнёс
И, поглядев на меня, покачал головою:
— Прав ты в одном. Остальное пусть будет со Мною.
В сердце поэта есть тьма, но не самая тьма.
Если б ты видел всю правду, сошел бы с ума…