Юрий Кузнецов - Стихотворения и поэмы

Лобное место тремя омрачилось крестами.
Тело Христа четырьмя замерцало гвоздями.
А над челом начертанье на трёх языках:
«Царь Иудейский!» — как Божьи огни в облаках.
То не сухие листы на ветру облетали,
То фарисеи, векам в назиданье, шептали;
— Вот он, Зиждитель, сбежавший от мира сего!
Вот он, Спаситель, не спасший себя самого!..—
То не сухие листы на ветру облетали,
То фарисеи грядущего мира шептали:
— Где разрушающий храм долговечных веков
И за три дня созидающий старое вновь?.. —
Гонит сухую полынь дикий ветер пустыни,
Гонит от края до края — Христос посредине.
Справа разбойник и слева разбойник распят,
Оба хулу на Христа изрыгали, как яд.
Легионеры делили святые одежды
И насмехались, без веры, любви и надежды:
— Если ты Бог, то сойди в Божью славу свою
И помоги поделить нам добычу сию! —
Люди в толпе издавали безумные крики.
Солнце померкло. Явились звериные лики.
Всё потемнело. Христос не хотел умирать.
В тёмной толпе Он увидел печальную мать.
Вздрогнул и вспыхнул — святая звезда благодати:
— Мати, не плачь, не рыдай мене, бедная мати! —
Римский солдат подошёл и промолвил: — Добро! —
Поднял копьё и под правое торкнул ребро.
Кровь и вода потекли, покатились, пропали —
Будто небесные слёзы на землю упали.
Это в обнимку заплакали Смерть и Любовь,
Только не смыть никакими слезами ту кровь.
Дикие ветры в ушах завывать перестали.
Смолкли разбойники, словно своё отстрадали.
Вздрогнул один и взмолился в последних слезах:
— Боже, меня помяни на святых небесах!..—
Это уже не разбойника, а страстотерпца
Были слова, ибо вышли из чистого сердца.
Молвил Христос на великую славу свою:
— Вместе со Мной очень скоро ты будешь в раю!..—
Справа на крест белый голубь слетел и заплакал,
Слева на крест чёрный ворон взошёл и закаркал.
В каждом мгновенье таился великий предел.
Перед великим мгновеньем Христос побледнел.
Вздрогнул и молвил последнее слово: — Свершилось!.. —
Небо над миром последней звездой разрешилось.
Дух из Него исходил, как сияющий свет.
Череп Голгофы глядел исподлобья вослед…
Нищие духом, молитесь на золото мира!
Жертва чадит, и молитвы лоснятся от жира.
Чёрный козёл отпущенья стремглав поседел.
Древний конь-блед поскакал за великий предел.
Ангела смерти стошнило святыми горами.
И застонала глухая завеса во храме,
Треснула надвое и разошлась нараспах,
И обнажилась святая святых в черепах,
И зазияла под нею вселенская яма —
Грянул удар! Ничего не осталось от храма…
Небо свивается. Молнии блещут во мгле.
Горы трещат. Трус и ужас идут по земле.
Божия Матерь стоит среди мира и плачет,
Горе великое в дымке забвения прячет.

— Не Тебя ли я под рёбрышком лелеяла?
Сном и духом не Тебя ли я обвеяла?

Перед солнышком поставила на ноженьки,
Да пошёл Ты по неведомой дороженьке.

Я ходила за Тобой, как тень бесследная,
Только Божьему молчанью собеседная.

А теперь стою, как мёртвое позорище,
Но Тебя под сердцем чую до сих пор ещё.

Не страшна отныне мне погибель верная,
Хоть пронзает меня боль Твоя, как терния.

Даже терния по времени туманится,
И вот-вот сыночек с матерью расстанется…

Вознеси меня, Святое Дуновение,
До лица Его, хотя бы на мгновение! —

Вознесло её Святое Дуновение
И приблизило к распятью на мгновение.

Обняла она Христа и разрыдалася,
Облила Его слезами и рассталася.

Ночь забвения окутала позорище.
Но мерцают эти слёзы до сих пор ещё…

Мёртвое тело два образа сняли с креста.
Похоронили в глубокой пещере Христа.
Камнем тяжёлым зияющий вход заложили.
Люди Пилата пещеру три дня сторожили.
Снился им сон. Светлый ангел явился во сне,
Камень столкнул и на камне сидел в тишине.
Стражи в пещеру вошли и проснулись от страха:
Тело исчезло. Следа не осталось от праха.
Где разрушающий храм долговечных веков
И за три дня созидающий старое вновь?
И подкупили старейшины алчную стражу,
Чтобы ссылались всегда на обычную кражу…

Месяц на небе оплыл, как змеиный укус.
Матери бедной приснился во сне Иисус.
— Боже, Ты жив? — И кивнул Иисус головою:
— Мати, лети! И ты будешь на небе со Мною.—
Встала она и пошла. И душа занялась.
В ризе сиянья, как птица, на небо взвилась.
Но ухватился за ризу неведомый странник.
— Тётка! — воскликнул он снизу. — А я твой племянник!
— Сгинь, пропади! — закричала она. Он пропал,
Только у ризы сияющий край оборвал.
Матерь Мария проснулась и долго дрожала.
Риза с оборванным краем пред нею лежала.
Чудно на мятую ризу глядела она.
Кто это был?.. Не ответила ей тишина.