Юрий Кузнецов - Стихотворения и поэмы

На Елеонской горе звёздный ветер крепчал.
А на великую глушь Гефсиманского сада
Тихо ложилась ночная роса и прохлада.
Верные люди, как будто почуя беду,
Остановились в глухом Гефсиманском саду.
Молвил Христос, их на час оставляя: — Крепитесь!
Чтобы не впасть в искушенье, всё время молитесь. —
Пал на отверженный камень и к Богу воззвал:
— Отче! Молю, чтобы час сей Меня миновал.
Если возможно, пребудь это время со Мною,
Да обойдёт Меня чаша сия стороною.
Впрочем, не как Я хочу, а как Ты повелишь…—
Звёздной росою покрылась великая тишь.
Сын Человеческий потом кровавым покрылся.
В облаке света неведомый ангел явился
И на страданья сочувственным взором взирал,
Краем лилейного облака пот утирал,
И покраснело оно от кровавого пота…
Глянул Христос — а людей одолела дремота.
Долго крепились одиннадцать учеников,
Но задремали, как память прошедших веков.
Он пробудил их и дважды промолвил: — Крепитесь!
Чтобы не впасть в искушенье, всё время молитесь. —
Пал на отверженный камень и к Богу воззвал:
— Отче! Молю, чтобы час сей Меня миновал.
Если возможно, пребудь это время со Мною.
Да обойдёт Меня чаша сия стороною…
Долго крепились одиннадцать учеников,
Но задремали, как немощь идущих веков.
Он пробудил их и трижды промолвил: — Крепитесь!
Чтобы не впасть в искушенье, всё время молитесь. —
Пал на отверженный камень и к Богу воззвал:
— Отче! Молю, чтобы час сей Меня миновал.
Если возможно, пребудь это время со Мною.
Да обойдёт Меня чаша сия стороною…—
Долго крепились одиннадцать учеников,
Но задремали, как совесть грядущих веков.
Глянул Христос, прерывая моленье о чаше,
И произнёс укоризненно: — Ваше есть ваше…—
Факелы света мелькали, и шум нарастал.
Молвил Сын Божий: — Всё кончено. Час Мой настал.
Ученики от тяжёлого сна пробудились,
Но в окруженье орущей толпы очутились.
Это рабов Каиафы предатель привёл.
— Зрите мой знак! — им сказал и к Христу подошёл.
Обнял Христа он не глядя, и левой рукою
Обнял его Иисус и спросил: — Что с тобою? —
Подал Иуда свой знак — в золотые уста
Поцеловал первозванный предатель Христа.
И задрожали рабы Каиафы от страха,
Словно рассыпалось в воздухе облако праха.
Только один из рабов оказался не трус:
— Ты Иисус? — Это Я! — отвечал Иисус.
Пётр обнажил верный меч и, собой не владея,
Жёлтое ухо отсек у раба-иудея.
Млад Иоанн в то же время свой меч обнажил,
И задрожал всяк, кто жизнью своей дорожил.
Раб завопил, но не только ему было больно —
Сын Человеческий молвил: — Оставьте, довольно. —
Ухо приставил к рабу, и оно приросло.
Тут подступили рабы, ибо время пришло,
И на Христа наложили тяжёлые руки
И повели на позор и грядущие муки.
Ученики разбежались один за другим,
Пётр устремился под пологом ночи за Ним.

К первосвященнику тёмный Иуда явился.
— Злато и злато! — сказал и в лице изменился.
Тридцать серебряных брошено было ему.
Первосвященник, как видно, знал цену всему.
Бледный Иуда едва не лишился рассудка:
— Тридцать серебряных? Что за дешёвая шутка! —
Первосвященник сурово и мрачно сказал:
— Я не шутник! — и глазами на дверь показал.
Вышел Иуда за дверь и с Христом повстречался,
И в ту же ночь удавился — и долго качался
Сук кривоватый в глухом Гефсиманском саду.
Сын Человеческий тотчас был предан суду.
Долго старейшины ложных свидетельств искали,
Чтобы предать Его смерти, и духом взалкали.
Первосвященник промолвил, срываясь на лай:
— Богом живым заклинаю тебя, отвечай:
Ты ли Сын Божий?.. — Открыт во все стороны света
Этот вопрос и чреват преставлением Света.
Сам по себе отвечает великий вопрос.
— Скоро увидите… — так Иисус произнёс, —
Сын Человеческий сядет в Божественной славе
Справа грядущего!.. — Он говорить так не вправе!
Он богохульствует! — первосвященник сказал
И перед Богом одежды свои растерзал.
И возгласили седые старейшины дружно:
— Он богохульствует! Паче свидетельств не нужно! —
Так возгласили и смолкли в духовной тщете.
Раб подскочил и ударил Христа по щеке.

Пётр одиноко бродил у святейшего дома.
Сердце его горевая ломила истома.
Вышли служанки с пустым разговором во двор,
Но оборвали служанки пустой разговор.
Первая тотчас поймала Петра цепким взглядом:
— Ты человек Иисуса! Так будь же с Ним рядом!
— Глупая женщина! Что ты такое несёшь! —
Голос Петра выдавала заметная дрожь.
Проговорила другая служанка сурово:
— Ты человек Иисуса! — Не знаю такого! —
Пётр побежал за ворота, где возле костра
Стражники грелись, и крайний окликнул Петра:
— Что ты здесь делаешь? — Я человек издалече.
— Ты человек Иисуса. Я слышу по речи.
— Я ничего не сказал! — бедный Пётр прохрипел.
И в это время петух на востоке пропел.
Пётр зарыдал, ибо трижды отрекся от Бога,
И поперхнулся слезами, как пылью дорога.
Кинулся прочь и седел на бегу, как ковыль.
Долго за ним оседала взметённая пыль.