Юрий Кузнецов - Стихотворения и поэмы

Лодка под парусом вышла в открытое море.
Душу Христа укачало на свежем просторе.
Он задремал. Но, горючую кровь леденя,
Буря упала, как гром, среди ясного дня,
Инеем молнии запорошила все лица…
Чья-то душа пролетела, как чёрная птица.
Люди и волны смешались, как ужас и зло.
Парус сорвало, и вёсла в щепы разнесло.
Утлая лодка зияла раскрытой могилой.
Люди кричали: — Сын Божий, проснись и помилуй!..
И пробудился Христос от глубокого сна,
Топнул ногою на бурю, и стихла она.
Только хлестала струя из пробитого днища,
Как из бессмертной души — голубая кровища.
Глянул Христос — и свернулась живая струя,
В море обратно она уползла, как змея.
Радуйтесь, люди!.. Людей же не радует око:
Море широко, а берег желанный далёко.
Парус ободран, и весла разбиты зело.
— Это конец! — завздыхали они тяжело,
Ибо по грозному плеску заметили вскоре:
Лодку уносит теченьем в открытое море.
И покачал головою Христос и сказал:
— Вот ваш конец! — и рукою на снасть указал.
Встал и пошёл через борт в глубину под волнами.
Глубже и глубже! И дна Он коснулся ногами.
Начал расти и расти, как покой в тишине,
А между тем Его ноги стояли на дне.
Вот показалась из волн голова золотая,
Вот от руки побежала гора голубая.
Бросили с лодки Ему бечеву наконец.
Зычно поймал Он её за свободный конец,
Через плечо перекинул и шагом широким
Двинулся к берегу. Берег казался далёким.
Долго ли, скоро ли лодку тащил за собой —
Громче и громче шептал побережный прибой.
Уровень дна под ногами Его повышался,
Рост между тем с каждым шагом Его уменьшался.
Дольше и тише Он лодку тащил за собой.
В рост человека Он вышел на мелкий прибой.
Пал на каменья лицом, как герой после битвы.
Люди над Ним возносили святые молитвы.

Путь на вершину лежит посреди облаков.
Выбрал Христос первоподданных учеников.
Встали бок о бок три ждущие молнию кедра:
Петр, Иоанн, а о третьем спросите у ветра.
Пали они на вершину, как Божья роса,
Так и не сделав сияющий шаг в небеса.
Так и заснули. А светлый Христос на вершине
Долго стоял, а быть может, стоит и поныне…
Он помолился и в новых предстал покровах,
Чистых и белых, как жертвенный снег на горах.
Тут окружили Его, как зарницы глухие,
И Моисей, и пророк Илия и другие.
И разгорелась беседа, и в ней, яко дым,
Частое слово клубилось: Иерусалим.
Ученики пробудились от блеска Христова.
Петр озадачил Христа одержимостью слова:
— Здесь бы нам жить, предаваясь блаженной судьбе!
Сделать три кущи. Одну бы забрал Ты Себе,
А Моисей и пророк Илия, и святые
Пусть бы забрали по жребию все остальные… —
Так говорил он, не ведая, что говорил,
Словно голодный пустое в порожнем варил.
Но разошлись небеса, и пустое сгустилось
В белое облако, и на вершину спустилось,
И широко осенило людей. И вошли
В облако люди, не чуя ногами земли,
И задрожали, и каждый телесный их волос
Вздрогнул от страха… И был им из облака голос:
— Се Мой Возлюбленный Сын, и Его Одного
Слушайте, люди и присные мира сего!..—
Пётр обомлел, Иоанн обезумел, а третий
Был разнесён, яко дым, дуновеньем столетий.

Вера, вперёд! Впереди неизвестность и страх.
С учениками Христос очутился в горах.
Ирод Антипа спустил с недреманного ока
Лютых собак по следам молодого пророка.
Лай далеко — только звон отдается в ушах.
Вот и рубеж! До спасенья всего один шаг.
Но удержала людей вероломная робость —
Перед глазами разверзлась бездонная пропасть.
И увидали они свой последний предел,
И поредели их мысли, и дух поредел,
И на скрижалях святых письмена поредели.
Молвил Христос: — Не ко времени вы оробели.
Легкий на веру — на лёгкую ногу тяжёл.
Вот испытанье! Кто верит, за Мной! — и пошёл
По воздусям через пропасть, и шаг был широким.
Но испытанье на веру казалось жестоким.
Пётр задрожал, Иоанн зашатался, Фома
Пал на колени, Иуда смутился весьма.
А остальные глазами и духом облезли
И на мгновение мира как будто исчезли.
Пыль от Христовых подошв чуть туманила падь.
Это заметил Фома и стал хворост сбирать.
Ум поводырь: ни к чему или к яме подводит.
Глянул Фома, а Христос к тому краю подходит.
Хвороста груду взвалил на плечо и пошёл
По воздусям, хоть и был с этой ношей тяжёл.
Хворост бросал и по хворосту шёл через пропасть
И приговаривал: — Боже, умерь мою робость,
Что пробирает до самых костей, как мороз…—
И оглянулся на треск этой веры Христос.
Люди тянулись вослед за Фомой через пропасть,
Хворост под ними трещал, заглушая их робость,
Что пробирала до самых костей, как мороз…
— Ай да Фома! Ай да ум! — рассмеялся Христос
И протянул ему руку с крутого обрыва.
Принял Фома эту руку и вышел счастливо.
Вышел последним Иуда, и сразу за ним
Мост обвалился, и вышел из пропасти дым…
Обнял Христос по дороге Фому и на ухо
Что-то ему прошептал не для смертного слуха,
Ибо Фома очень долго стоял посторонь
И выходил из ушей его дым и огонь.
— Что Он сказал? — любопытные люди пытали
Долго Фому. Он ответил в глубокой печали:
— Только три слова сказал не для мира сего…—
Больше они не пытались узнать ничего.
Эти слова затерялись под спудом поэмы.
Жаль, что искатели слепы, и глухи, и немы…