Давид Самойлов: Стихотворения

Всё, что я сберёг:

Лёгкость, свет и старость.

Море и песок.

1980

Куда мне деваться от этих забот ежедневных,

От детских хотений и частых простуд?

Одно утешенье, что где-то в деревьях

Закатные зори растут.

Куда мне деваться от ссор и от дома в разоре,

От дружеских встреч и претензий родни?

Одно утешенье, что позже вечерние зори

Пылают в деревьях и дольше становятся дни.

Куда мне уйти? И какие найти мне решенья?

Не лучше ль идти, не противясь, куда поведёт?

Не знаю. Не знаю. Одно утешенье,

Что шире зари разворот.

1980

У меня пред тобою вина.

И её не смывает волна.

Не смывает прошедшего горя

Благодать полунощного моря.

У меня пред тобою вина,

Что осталась на все времена,

Времена, что белей и короче,

Чем короткие белые ночи

Когда-нибудь я к вам приеду,

Когда-нибудь, когда-нибудь,

Когда почувствую победу.

Когда открою новый путь.

Когда-нибудь я вас увижу,

Когда-нибудь, когда-нибудь,

И жизнь свою возненавижу,

И к вам в слезах паду на грудь.

Когда-нибудь я вас застану,

Растерянную, как всегда.

Когда-нибудь я с вами кану

В мои минувшие года.

1980

Декабрь. Но не хватает снега.

Скрипит приморская сосна.

Дождей тяжёлая телега

Всё тянется мимо окна.

А после медленно и скупо

Сквозь тучи цедится рассвет.

В такие дни на сердце скука,

Чего-то ждёшь и мыслей нет.

И вдруг- письмо… Письмо от друга…

Но, как ни сумрачно окрест,

Порой желанна роскошь юга,

Но чуждо счастье дальних мест…

1980

Нет слова ужасней, чем это

Мучительное «никогда».

Со дня сотворения света

В нём времени к людям вражда.

Отбытие в нём без прибытья,

Оно убивает и рвёт,

Как зверь на загривке событья,

Ломающий лапой хребет.

1980

Пахло соломой в сарае,

Тело — травою и ветром,

Губы — лесной земляникой,

Волосы — яблоней дикой.

Были на раннем рассвете

Лёгкие свежие грозы.

Мы просыпались. И снова

Сном забывались, как дети.

Утром она убегала,

Заспанная и босая,

С крупных ромашек сбивая

Юбкой раскосые капли.

Да! Уже было однажды

Сказано: остановиться!

Сказано: остановиться!

Остановиться мгновенью!

1980

Нельзя не сменять часового,

Иначе заснёт на посту.

Нельзя человека живого

Во всём уподобить кусту.

Горячего чаю в землянке

Напиться ему не грешно.

Пускай переменит портянки

И другу напишет письмо.

Пусть тело, что стыло и дрогло,

Задремлет — и вся недолга,

Забыв о величии долга,

Не помня себя и врага.

1980

Милая жизнь! Протеканье времён.

Медленное угасание сада.

Вот уж ничем я не обременён.

Сказано слово, дописана сага.

Кажется, всё-таки что-то в нём есть —

В медленном, в неотвратимом теченье, —

Может, о вечности тайная весть

И сопредельного мира свеченье…

Осень. Уже улетели скворцы.

Ветер в деревьях звучит многострунно.

Грустно. Но именно в эти часы

Так хорошо, одиноко, безумно.

1980

В какие-то новые дали

Меня от тебя позвали

Какие-то новые вести,

И радости, и печали.

Пошёл я белой дорогой

С лукавой судьбой тягаться

Вослед весне босоногой,

За шалью её цыганской.

1981

Начнём с подражанья. И это

Неплохо, когда образец —

Судьба коренного поэта,

Приявшего славный венец.

Терновый, а может, лавровый —

Не в этом, пожалуй что, суть.

Пойдём за старухой суровой,

Открывшей торжественный путь.

И, сами почти уже старцы,

За нею на путь становясь,

Напишем суровые стансы

Совсем безо всяких прикрас.

В тех стансах, где каждое слово

Для нас замесила она,

Не надо хорошего слога

И рифма пусть будет бедна.

Зато не с налёту, не сдуру

Не с маху и не на фуфу,

А трижды сквозь душу и шкуру

Протаскивать будем строфу.

Великая дань подражанью!

Нужна путеводная нить!

Но можно ли горла дрожанье

И силу ума сочинить?