Всеволод Емелин - Götterdämmerung - cтихи и баллады

В телевизоре вечером поздним
Не сочтешь Авраама сынов.
Глеб Павловский, Леонтьев и Познер,
И Архангельский, и Соловьев.

Хочешь — будешь ты доктор-проктолог,
Хочешь — будешь шахтер, сталевар,
Хочешь — будь журналист-политолог
Ну а хочешь — работник пиар.

В наши дни есть в России, товарищ,
Столько важных и нужных работ.
Отчего ж ты упрямо шакалишь
У посольств иностранных ворот?

А какой подаете пример вы?
Чему учите вы молодежь?
Уходи, забирай свои евро…
Хотя нет, евро, впрочем, не трожь.

И когда либерала по трассе
Вез домой мусульманин-таксист,
Пережил он глубокий катарсис
Или как его там, катарсис.

Ощутил он причастность к большому,
Осознал наш стремительный век,
И теперь он ведущий ток-шоу,
А ведь мог бы пропасть человек.

Вести пришли хорошие,
Что 9-го мая
Проедет по Красной площади
Техника боевая.

Помню, малая детка
Вставал я на ранней заре
И шел с папой смотреть на технику
В мае и ноябре.

Ехали трубы длинные,
Отец объяснял — ракеты.
Десантники были в малиновых,
А еще не в синих беретах.

Динозавры из стали,
Помню, под марши бравурные,
Как они скрежетали
У метро “Парк культуры”.

Здравствуй, броня горячая,
Сладкий запах солярки.
Каждый нормальный мальчик
Должен смотреть на танки.

Чтобы сквозь серость буден
Он в сердце своем пронес
Фаллосы их орудий,
Тестикулы колес.

Мы на броню присядем,
Мы отхлебнем из фляги,
Эх, прокати нас, дядя,
До Берлина и Праги.

Я вдыхал этот запах,
Я любовался ими,
Я ходит туда с папой,
Я ходил туда с сыном.

Но дальше каким-то сукам
Стало зачем-то надо,
Чтобы ходил я с внуком
Только на гей-парады.

Плакали люди русские,
Когда по воле Лужкова
Начались на Васильевском спуске
Вместо парадов шоу.

Козлами по сцене запрыгали
Геи и лесбиянки.
Но чем глазеть на пидоров,
Лучше смотреть на танки.

Чем куковать у параши,
Лучше быть офицером,
Лучше шагать под марши,
Чем плясать под фанеру.

И вот снова машины быстрые
В нерушимом порядке
Пойдут, высекая искры,
По гранитной брусчатке.

Пойдут могучие “Грады”
“Смерчи” и “Тополя”.
От грохота наших парадов
Содрогнется земля.

Иверские ворота
Раскроются, словно двери,
И выедет мотопехота
К людям на БТРе.

Люди мотопехоте
Поднесут хлеб-соль с полотенцем,
И настанет в России оттепель
На радость интеллигенции.

P.S. И выбьют пусть на базальте,
Накрывшем мои останки:
“Русский стихослагатель
Пел про русские танки”.

Хрустит на треснувшем бетоне
Под башмаком разбитый шприц.
На позабытом космодроме.
Пьет астронавигатор Пиркс.

Вокруг ржавеют звездолеты,
Шуршат пакеты из-под чипсов,
Дрожит стакан в руке пилота,
Кинжалом в горло входит виски.

Молчит застывший генератор,
Туман вонючий застит звезды.
Простите, астронавигатор,
Что мы умеем только ползать.

Он помнит старт с Альдебарана,
Двойное солнце на Ириде,
Где схоронили капитана.
Никто их больше не увидит.

Когда защита силовая
После атаки отказала
И били лазеры, сверкая
Над морем жидкого металла.

Качали вакуум насосы
Второй пилот кричал: “Спокойно!”
Жужжа, титановые осы
Рвались в отсеки сквозь пробоины.

Сочилась кровь из гермошлема
Не разберешь, кто мертв, кто ранен.
Наружу вырванные вены
Переплетались с проводами.

Оглохший радиолокатор
Антеннами хватает воздух.
Прощайте, астронавигатор,
Нам остается только ползать.

Он был бессмысленной ошибкой —
Отчаянный штурм Альдебарана.
Остались шрамы на обшивке.
Незаживающие раны.

Зачем вообще двойное солнце?
Зачем космическое пламя?
Для бюрократа и торговца
И менеджера по рекламе.

Зачем лететь быстрее света?
Чтоб обнаружить за кормою —
Родная синяя планета
Вдруг стала черною дырою.