Андрей Вознесенский - Выпусти птицу!

Кровавые мозоли.
Зола и пот.
И Музу, точно Зою,
Вели на эшафот.

Но нет противоядия
Ее святым словам –
Воители,
     ваятели,
Слава вам!

Москва бурлит, как варево,
Под колокольный звон…

Вам,
Варвары
Всех времен!
Цари,
Тираны,
В тиарах яйцевидных,
В пожарищах-сутанах
И с жерлами цилиндров!
Империи и кассы
Страхуя от огня,
Вы видели
     в Пегасе
Троянского коня.

Ваш враг – резец и кельма.
И выжженные очи,
Как
Клейма,
Горели среди ночи.
Вас мое слово судит.
Да будет срам,
Да
Будет
Проклятье вам!

Жил-был царь.
У царя был двор,
На дворе был кол.
На колу
    не мочало –
Человека мотало!
Хвор царь, хром царь,
А у самых хором
Ходит вор и бунтарь.
Не туга мошна,
Да рука мощна!

Он деревни мутит.
Он царевне свистит.

И ударил жезлом,
         и велел государь,
Чтоб на площади главной
Из цветных терракот
Храм стоял семиглавый –
Семиглавый дракон.

Чтоб царя сторожил,
Чтоб народ страшил.

Их было смелых – семеро,
Их было сильных – семеро,
Наверно, с моря синего
Или откуда с севера,
Где Ладога, луга,
Где радуга-дуга.

Они ложили кладку
Вдоль белых берегов,
Чтоб взвились,
       точно радуга,
Семь разных городов.

Как флаги корабельные,
Как песни коробейные.

Один –
    червонный, башенный,
Разбойный,
      бесшабашный.
Другой – чтобы, как девица,
Был белогруд, высок.
А третий –
     точно деревце,
Зеленый городок!

Узорные, кирпичные,
Цветите по холмам…
Их привели опричники,
Чтобы построить храм.

Кудри-стружки,
Руки – на рубанки.
Яростные, русские
Красные рубахи.

Очи, – ой, отчаянны!..
При подобной силе –
Как бы вы нечаянно
Царство не спалили!..

Бросьте, дети бисовы,
Кельмы и резцы!
Не мечите бисером
Изразцы.

Не памяти юродивой
Вы возводили храм,
А богу плодородия,
Его земным дарам.

Здесь купола – кокосы,
И тыквы – купола.
И бирюза кокошников
Окошки оплела.

Сквозь кожуру мишурную
Глядело с завитков,
Что чудилось Мичурину
Шестнадцатых веков.

Диковины кочанные,
Их буйные листы,
Кочевников колчаны
И кочетов хвосты.

И башенки буравами
Взвивались по бокам,
И купола булавами
Грозили облакам!

И москвичи молились
Столь дерзкому труду –
Арбузу и маису
В чудовищном саду.

Взглянув на главы-шлемы,
Боярин рек:
– У, шельмы, –
В бараний рог!

Сплошные перламутры –
Сойдешь с ума!
Уж больно баламутны
Их сурик и сурьма…

Купец галантный,
Куль голландский,
Шипел: – Ишь, надругательство,
Хула и украшательство.

Нашел уж царь работничков –
Смутьянов и разбойничков!
У них не кисти,
А кистени.
Семь городов, антихристы,
Задумали они.
Им наша жизнь – кабальная,
Им Русь – не мать!

…А младший у кабатчика
Все похвалялся, тать,
Как в ночь перед заутреней,
Охальник и бахвал,
Царевне
Целомудренной
Он груди целовал…
И дьяки присные,
Как крысы по углам,
В ладони прыснули:
– Не храм, а срам!..

…А храм пылал в полнеба,
Как лозунг к мятежам,
Как пламя гнева –
Крамольный храм!

От страха дьякон пятился,
В сундук купчина прятался.
А немец, как козел,
Скакал, задрав камзол.
Уж как ты зол,
Храм антихристовый!..

А мужик стоял да посвистывал,
Все посвистывал, да поглядывал,
Да топор рукой все поглаживал…

Холод, хохот, конский топот
     да собачий звонкий лай.
Мы, как дьяволы, работали,
     а сегодня – пей, гуляй!
Гуляй!..
Девкам юбки заголяй!
Эх, на синих, на глазурных
          да на огненных санях…
Купола горят глазуньями
          на распахнутых снегах.
Ах!
Только губы на губах!
Мимо ярмарок, где ярки яйца, кружки, караси.
По соборной, по собольей,
          по оборванной Руси –
Эх, еси! –
Только ноги уноси!
Завтра новый день рабочий
          грянет в тысячу ладов,
Ой вы, плотнички, пилите
          тес для новых городов.
Го-ро-дов?
Может, лучше для гробов?..

Тюремные стены.
И нем рассвет.
И где поэма?
Поэмы – нет.

Была в семь глав она –
Как храм в семь глав.
А нынче безгласна –
Как лик без глаз.