Андрей Вознесенский: Ямбы и блямбы

Вижу скудный лес
возле Болшева…
Дай секунду мне без
обезболивающего!
Бог ли, бес ли,
не надо большего,
хоть секундочку без
обезболивающего!

Час предутренний, камасутровый,
круглосуточный, враг мой внутренний,
сосредоточась в левом плече,
вывел тотчас отряды Че.

Мужчину раны украшают.
Мученье прану укрощает.

Что ты, милый, закис?
Где ж улыбка твоя?
Может, кто мазохист,
это только не я.

Утешься битою бейсбольного.
Мертвец живёт без обезболивающего.

Обезумели – теленовости,
нет презумпции
невиновности.

Христианская, не казённая
боль за ближнего, за Аксёнова.
Любовь людская: жизнь-досада.
Держись, Васята!
Воскрешение – понимание
чего-то больше, чем реанимация.
Нам из третьего измерения –
не вернутся назад, увы,
мысли Божии, несмиренные,
человеческой головы.

Разум стронется.
Горечь мощная.
Боль, сестрёночка, невозможная!
Жизнь есть боль. Бой с собой.
Боль не чья-то – моя.
Боль зубная, как бор,
как таблетка, мала.
Боль – как Божий топор –
плоть разрубленная.
Бой – отпор, бой – сыр-бор,
игра купленная.
Боль моя, ты одна понимаешь меня.
Как любовь к палачу,
моя вера темна.
Вся душа – как десна
воспалённая.
Боль – остра, боль – страна
разорённая.
Соль Звезды Рождества
растворённая.
Соль – кристалл, боль – Христа –
карамболь бытия.
Боль – жена, боль – сестра,
боль – возлюбленная!

Это право на боль
и даёт тебе право
на любую любовь,
закидоны и славу.

Теперь есть Ты.
Не пальцы у Тебя – персты.
И изгибался, как дуга,
Твой локон в форме черпака.
Текла река,
в ней – перистые облака
из пористого черепка,
все слепки божьей красоты…
Бог не был слеп –
во всём есть Ты.
Речь – о Тебе.
Ты помолчи.
Тебя копирует в ночи
серпообразный блик белка.
Ведь даже от твоей мочи,
прости,
исходит запах молока.

Теперь Ты есть.
Ты – недосказанная весть.
Охота к перемене мест
мне, вероятно, надоест.
Смешно ведь лезть на Эверест,
когда Ты рядом и близка.
Как хочется Тебя мне съесть –
всю, от носка и до носка.
«Не трапезничала с четверга?»
Ну что ж, заморим червячка!

Тащи, мечи на стол что есть –
стаканы, пару груш дюшес,
шпикачки из пикапчика.

Пока, пока, пока, покап…
по капельке – за наш пикап!
Ты отказалась наотрез:
«Сердечко барахлит слегка».
Как лёгкий трепет лепестка,
пошлю Тебя на УЗИ-тест.
Тчк.

Пока Ты держишься. Пока.
Ты помогаешь несть мой крест.
Я шёл судьбе наперерез –
мне «no» все говорили здесь,
одна Ты говорила «yes».
Но сколько надо перенесть,
перестрадать, перетерпеть,
чтобы сказать: Есть Ты теперь.
Есть теперь Ты. Теперь Ты есть.

Климат становится теплей. ТЕПЕРЬ.
Не будет вечной мерзлоты. ТЫ.
Планета сядет на плоты. ЕСТЬ.
Мы выплывем, обняв мой крест.

Мы ехали с Тобой на форум
по формотворчеству,
участие для нас в котором –
как ноги в форточку!

Поскольку Главный Акробат
болел подагрой,
Арбат крутился абы как –
абракадаброй!

Вместо окон –
бей черепа!
Ты помнишь:
Твой локон –
в форме черпака?
Бог в помощь!

Орбакайте на фоне спектра,
гастарбайтер в форме госавтоинспектора,
гадости в форме радости,
горести в форме гордости,
всё таковое – в форме договора,
а совесть – в форме повести
в телепрограмме «Новости».

Ленкомовская крамола
в духе Ленинского комсомола.
Между ног Шарон Стоун –
бородёнка Льва Толстого
как вещдок.
В президиуме
призрак Аллена Гинзберга.

Барышников в воздухе!