яшка казанова - три года

эпистолярные излишества
сродни обжорству. Ваш азарт
понятен: пальцами по книжице
или глазами по глазам
скользить суть поиск ощущения,
неважно сучьего ли щеньего,
но чтоб, согласно сэру У.,
оно напомнило, к чему

внутри у Вас стучит. и движется
рассвет под этот быстрый стук.
эпистолярные излишества
сродни ныряниям в весну,
когда, вальсок по телу бацая,
бегом – в шальные мастурбации
до самых краешков того,
что, если верить сэру О.,

быть может вылечено. частая
ладонь по шейным позвонкам
бежит – Вы, мне письмо печатая,
себя запьете. и стакан,
с вином легко играя гранями,
между блокнотами, тетрадями,
исписанными (Вами ли?),
запустит, как воланчик, блик
2005/04/11

сновиденья-свиданья. так просто и дерзко
пригласить без условий, без права остаться
насовсем эту женщину с именем детским
или этого мальчика с именем датским

или даже тебя (?) не пугаясь нисколько;
не спросив разрешения на остальное,
заманить в мой оазис, в фантазию, в койку
сновиденья-свиданья; настойчиво ноет

флейта, в самом низу живота задыхаясь,
как сценарию нужно, на ноте абсурда;
сновидений-свиданий волнующий хаос
без оглядки на бьющее в форточку утро

я не лиц, не имен не упомню, но каждый
раз, глазами в толпе на глаза нарываясь,
ощущаю, мы верно встречались однажды,
исполняли с тобой этот сумрачный танец
на двоих
2005/04/11

на запах идут молодые звери,
и я среди них (или подле); лупит
дождина по лужам, звеня, и звенья
зверей словно тают. ты их под лупой
легко рассмотреть сумела бы. души,
совсем неприкрытые, аж противно.
дождина ладонями бьет по лужам,
оглохнув от этого звука, тихо
подушками лап приминая воздух,
упрямо на запах идут на запах;
и я среди них (но, возможно, возле),
и тоже принюхиваюсь
2005/04/18

щелчок. так схватывает сзади
капканчик. всем непосвященным
чуть проще выдержать экзамен,
чтоб в пятый перейти по счету

или в шестой? успев за лето
подзагореть и стать взрослее.
– вот только ... заболела
– ах, ... , что случилось с нею?

как мило улыбалась завуч,
сводя иллюзию к итогу.
ты, изменившая за ночь,
стояла в стороне и только

читала губ ее рисунок,
но слов не слышала. в горячке
летят учебники из сумок...
листочек с буковками прячет
за пазуху мальчишка робкий.

пора садиться за уроки.
2005/04/19

отвечаю нелепо, дышу неровно,
в венах кровавая газировка.
все женщины так ранимы –
не проходите мимо, не проходи ты мимо
2005/04/19

поверь, почувствуй – мне тоже больно
все это – не блажь от избытка быта
так крошится красненькое живое;
так лошади лупят в траву копытом,
когда получается иноходцем,
не так как все, не пугаясь плетки;
так хочется (может быть) уколоться,
сравняться с небом – укрылся лёг и
летишь себе на седьмое. ниже
вороны, голуби, даже чайки
поют причудливо. и они же –
гудками в трубке. не отвечая,
не слыша звонка, ты меня дожала
до точки крови на безымянном.
больнее страха лишь чувство жара
под кожей.
2005/05/18

не просить, не делать голос острей,
не стремиться стать ее кокаином,
не бояться, не плакать, не думать «с ней»,
не просить еще раз, еще. наивно
полагая, что это спасет потом,
что зачтется, что выдержу, как железка,
что из зеркала девочка с темным ртом
на меня не посмотрит, что вены резко
не заскачут, запястья в тире дробя,
что любовь без ревности допустима,
что не будет: нервного «жду тебя»,
сигарет на кухне, травы в гостиной,
спирта в тех, что четыре строки назад
бороздили пространство безумным пульсом.
не просить, не лить серебро в глаза,
не просить, не просить, не просить проснуться,
когда страшно спать. не тревожить лоб,
не ловить в дыхании предисловье,
не просить, не делать голос иглой,
не просить остаться. и слой за слоем
все накладывать «не», будто бинт, дрожа
над собой как попыткой напялить панцирь;
не просить, не капать голос с ножа,
не просить, не просить еще. не бояться
наконец!
2005/05/18