Михаил Цетлин (Амари) - Цельное чувство

Да, этим прозвищем зови меня и ты.
Ведь с самых ранних лет, его послушна звуку,
Из круга детских игр, цветы зажавши в руку,
Стремилась я — взглянуть на милые черты.
О, эти голоса, так нежны и чисты,
Что с музыкой небес слились! Увы, разлуку
Всё глубже чувствую с годами я и муку
Влагаю в стон среди молчанья пустоты.
Да будет голос твой — умолкнувших наследник!
Осенние цветы ты вешним вслед нарви!
Быть может, сердцу нет милей цветов последних,
И упоительней последней нет любви.
Зови меня как те, кого уж нет на свете,
Всё существо мое тебе тогда ответит.

Я обещала, что тебе отвечу,
Как на призыв любимых голосов,
И тотчас устремлюсь тебе навстречу,
Едва заслышу трепетный твой зов.
Бывало, лишь родных своих примечу,
Роняю ворох сорванных цветов,
Взлет песни заменю покорной речью,
И рот расцвесть улыбкою готов.
Теперь, когда тебе я отвечаю,
Я отрываюсь от упорных дум,
Но сердце мчит, биенье учащая.
Исчез мир детских игр, веселья шум,
Но только руку на сердце положишь —
В нем кровь бежит быстрее детских ножек.

Коль всё покину для тебя, взамен
Себя вполне отдашь ли? Сестры, братья,
Родительская нежность и объятья, —
Кто мне заменит их средь чуждых стен?
Как дорог нам привычки сладкий плен!
Займешь ли место тех, что потерять я
Должна была? — Кто в сердце без изъятья,
И чья любовь теперь без перемен?
Кто знает глубину любви? Но горе
Измерить до конца куда трудней!
Так бездна океана глубже моря,
И больше грез разбитых там на дне…
Дай мне приют в душе, всех необъятней.
Голубку в нем свою укрой как в голубятне!

Кто б угадал при нашей первой встрече
В событье том, еще из царства снов,
Устойчивость гранитную основ.
Чтоб воздвигать душой, себя обретшей,
Мир будущий, вне горечи прошедшей?
Но свет небесный был еще так нов,
Что я боялась растворить окно
В весенний сад, внезапно весь расцветший.
Да и теперь, уверенна, смела,
Я чувствую: так глубоко люблю я,
Что власть объятья, сладость поцелуя,
Восторг любви я б в жертву принесла,
Коль, вопреки своим счастливым звездам.
Избрал он путь, для коего не создан.

Прости, что я божественного сходства
Твоей души не в силах передать.
В мир красоты вошла я словно тать,
Не отрешась житейского уродства.
Так много лет вне твоего господства
Прошло. На них сомнения печать.
И речь моя лишь может извращать
Тот образ, где застыло превосходство.
Так, кораблекрушенье потерпев,
Но выброшен на берег, скиф-язычник
Благословлял заступников привычных
И бормотал им гимны нараспев.
И резал в камне неуклюжей лапищей
Дельфина в честь морского бога в капище.

Когда впервые он поцеловал меня,
Коснулся он едва руки, что это пишет.
И чище и белей с того как будто дня
Она молчанья знак дает, лишь сердце слышит
Призыв небесных сил. На ней печать огня.
И перстень-аметист ей кажется излишен.
Второй же поцелуй был поцелуем высшим.
Коснулся он чела, блаженством осеня.
— Помазанье любви, пред тем как лоб увенчан
Венцом сладчайшего избранничества был
У самой на земле счастливейшей из женщин.
А третий поцелуй в уста пурпурный пыл
Вдохнул, и голос мой, в лобзанье страстном пойман,
Всё шепчет радостно: единственный, родной мой…

Тебе дано, как Божья благодать,
Сквозь маску, что лишь знают все другие,
В оцепененье жутком летаргии,
Во мне живую душу увидать.
И ты один способен угадать
В лице измученном — черты благие:
Лик ангела, презревшего стихии
И небеса стяжавшего, как тать.
И раз тебя не могут оттолкнуть
Ни Божий гнев, ни близкой смерти жуть,
Ни всё, что осуждали лицемерно
Другие, от чего устала я,
Хочу, чтобы признательность моя
Была, как доброта твоя, безмерна.

О да! Речь о любви разносится повсюду.
О ней наслышана я с самых юных лет.
И робких грез любви пленительный расцвет
Всё душу мне порой пьянит. И я ли буду
Пытаться отрицать, что — сопричастна чуду —
Она дает земным в небесный мир просвет?
Но если в ней самопожертвованья нет,
Пылание страстей сулит лишь пепла груду.
Пусть горе и болезнь тяготами оков
Страшат дрожащего перед судьбою грозной.
Но ты, любимый мой, я знаю, не таков:
Сквозь мглу страдания ведешь ты к славе звездной,
Где царствует любовь над бренностью веков:
И рано для тебя, где людям слишком поздно .