Геннадий Алексеев - Стихотворения

с улыбкой.—

Вот ты бы на месте Антония не дал маху!

— Разумеется,— скажу я

с вызовом,—

Октавиан не увидел бы Рима как своих ушей!— так и скажу.

Что мне ее в пол-лица глазищи! Что мне ее алебастровый локоть!

Ом проходит мимо, ив останавливаясь.

Он всегда,

всегда так проходит —

хоть бы раз остановился.

Он всегда проходит без остановки.

Он проходит,

на меня не глядя.

Хоть бы раз,

хоть бы раз взглянул в мою сторону — он всегда проходит, глядя прямо перед собой, он всегда, всегда проходит так важно.

Ои проходит

в двух метрах от меня.

Полметра дальше, полметра ближе —■ не более.

И всегда я говорю ему:

— Будь здорові проходящий I—

Но ни разу

он не удостоил меня ответом,

ни разу.

Он всегда,

всегда так проходит —

хоть бы раз прошел иначе. Он всегда проходит только так.

Пройдет — и нет его,

будто и не проходил.

Он всегда проходит бесследно.

& а

Умение безнаказанно ловить часы и минуты

приходит к тому, кто ловок, к тому, кто на руку скор.

Умение поселяться в чужих незнакомых душах

приходит к тому, кто крепок, кто ест по утрам овсянку.

К тебе же приходит однажды беспомощность в белой кофточке.

Она говорит тебе «здравствуйте», и ты говоришь ей «привет».

И ты угощаешь чаем незваную эту гостью,

цейлонским чаем с печеньем и яблочным пирогом.

Ты думаешь —

напьется чаю и уйдет.

Но не тут-то было —

она сидит у тебя до вечера.

Ты надеешься —

поужинает и станет прощаться.

Но, увы,—

она остается у тебя до ѵтра.

Ты уверен —

переночует и покинет тебя навеки.

Но куда там —

она живет у тебя неделями.

Когда появляются гости, ты говоришь: «Знакомьтесь, это моя беспомощность, я ее приютил».

И гости подмигивают тебе, улыбаясь — мол, недурна.

Девушка,

площадь,

собор.

Совсем юная девушка,

не очень обширная площадь, очень древний собор.

Массивный объем собора,

пустынное пространство площади, тоненькая фигурка девушки.

На девушке черные брючки и белая кофточка, площадь замощена розовой и серой брусчаткой, собор построен из красного кирпича и желтого

камня.

Собор неподвижен.

Девушка движется к собору, наискось пересекая площадь.

Фигурка девушки все уменьшается, громада собора все увеличивается.

Внимание!

Девушка подошла к собору!

Колоссальный собор и рядом

еле заметная фигурка девушки.

Собор поглядывает на нее с умилением.

Но девушка проходит вдоль стены собора и исчезает за углом.

Собор в растерянности, собор в смятении, собор в отчаянье.

Сотни лет

он простоял на этой площади!

Сотни лет

он поджидал эту девушку в белой

кофточке!

Сотни лет

ему снились ее черные брючки!

Но внимание!

Девушка вернулась!

Она снова рядом с собором!

Собор не верит своим глазам, собор не может прийти в себя, собор сияет от счастья.

Покинем же площадь, не будем им мешать.

і

ОСТОРОЖНЫЙ

Он с детства знал, что осторожность не мешает, и прожил жизнь с великой осторожностью.

Он осторожно незаметно умер и после смерти был предельно осторожен.

Неосторожным был он только раз — когда родился.

О, как он проклинал себя за это!

ВОТ В ЧЕМ ШТУКА

Любимой едой Геракла был гороховый суп с клецками.

Из книг

Совершил бы и я с полдюжины подвигов.

Задушил бы какого-нибудь льва, если бы он мне подвернулся, застрелил бы какого-нибудь вепря, если бы он от меня не убежал, поборол бы

какого-нибудь великана, если бы он

не уклонился от борьбы, отрубил бы голову какой-нибудь гидре, если бы не стало мне ее жалко, очистил бы

какие-нибудь конюшни, если бы они были завалены навозом, и раздобыл бы какие-нибудь яблоки,

если не золотые, то хотя бы серебряные.

Но не терплю я гороховый суп, вот в чем штука,—

особенно с клецками. Обожаю кислые щи,

вот в чем дело,-

особенно со сметаной.

НЕПОНЯТЛИВЫЙ

Звонил ей весь вечер, хотел сказать — люблю!

Но никто не подходил к телефону.

Утром позвонил снова.

Она взяла трубку.

— Какого черта!— сказал я ей.—

Звонил тебе весь вечер!

Где ты шляешься?—

А сам подумал:

«Не люблю я ее нисколечко!»

Но вечером позвонил опять.

— Ты знаешь,— признался я ей,—

не могу я что-то понять, люблю тебя или нет?

— Конечно, любишь!— засмеялась она.—

Какой непонятливый!

Мой друг Катулл своей подружке Лесбии собрался было подарить сережки,

да денежки с приятелями пропил.