Геннадий Алексеев - Стихотворения

И подарил он Лесбии бессмертье.

Бабенка эта до сих пор жива.

Она все злится на беспутного Катулла— ведь обещал же подарить сережки!

Когда я прохожу мимо них белой ночью, они смотрят на меня и молчат.

Что означает

молчание зданий,

выстроившихся в ряд

вдоль бесконечных пустынных

и глядящих на меня

не мигая

тысячами окон?

Или они просто спят с открытыми глазами?

ДУРНАЯ ПРИВЫЧКА

Долго я ковырял свою душу, искал в ней изюмину.

Да так и не нашел.

Пришел приятель и говорит:

— Ты что, не видишь?

Вся душа у тебя расковырена!—

Я покраснел

и застегнулся на все пуговицы.

— Ты что, рехнулся?— сказал приятель.—

Как же ты будешь жить-то с расковыренной в кровь душой?— Я побледнел

и стал барабанить пальцами по столу.

— Зачем ты душу-то ковыряешь?— спросил приятель.-

Делать тебе, что ли, нечего?—

Я потупился и говорю:

— Дурная привычка!

ПОГРЕБЕНИЕ ПОЭТА

Был ли кто при погребении поэта, кроме одного полицейского чиновника, сведений не имеется.

Из воспоминаний И. И. Васильева о А. С. Пушкине

Был ли кто при погребении,

кроме одного полицейского чиновника

с распухшей от флюса щекой?

Он прятал щеку в стоячий воротник.

Был ли кто,

кроме этого чиновника и какой-то приблудной дворняжки с отвислыми ушами?

Она вертелась

под ногами у могильщиков.

Был ли кто, кроме чиновника, этой дворняжки и голых весенних деревьев?

Они стояли поодаль, печально опустив головы.

Был ли кто при погребении поэта, кроме полицейского чиновника с его дурацким флюсом,

паршивой вислоухой дворняжки, скорбных деревьев и низких- серых туч?

Они были недвижимы и глядели сверху в разверстую могилу.

Был ли кто еще?

Кажется,

никого больше не было.

Через час появилось солнце, пробившись сквозь тучи.

Оно опоздало.

В предгорьях Копет-Дага я жил когда-то.

И, помнится, клубились облака над горными вершинами порою.

Когда же небо было чистым и прозрачным, врезались в синеву зубчатые вершины, и синева пред ними в страхе трепетала.

И, помнится, я синеве сочувствовал и, помнится, пытался ей помочь, а синева была за это благодарна.

Жестокость гор в те годы для меня была непостижимой, но и после

она осталась для меня загадкой.

Цицерон, например, владел семью виллами, одна из которых найдена в окрестностях Помпей.

Из книг

Уступи мне, Цицерон,

одну свою виллу-

у тебя их вон сколько!

Подари мне, Цицерон, хоть небольшую старенькую виллу — хочется пожить на лоне природы. Да отдай ты мне, Цицерон, эту ветхую заброшенную виллу у подножия Везувия —

она же тебе ни к чему!

Отдаешь?

Вот спасибо!

А я думал, что ты жадина.

Целый месяц я блаженствовал на роскошной,

беломраморной, многоколонной, украшенной фресками, уставленной статуями.

увитой розами сказочной вилле, пока Везувий не проснулся.

Целый день

я любовался его извержением, пока не погиб.

Целую вечность я пролежал

под толщей камней и пепла, пока мой прах не откопали.

Будь здоров, Цицерон, подаривший мне виллу в Кампанье! Да хранят тебя богиі

I Г. Алексеев

Сидит,

сложив руки на коленках. Чего-то ждет.

Пальцы тонкие, хрупкие, нежные.

Ногти длинные, острые, красные.

Коленки круглые, гладкие, белые.

Чего она ждет-то?

Ясное дело — счастья.

Оно уже идет к ней, оно уже подходит, оно уже на пороге, оно уже пришло.

Тут она вскрикивает, вскакивает и бросается наутек испугалась, бедняжка, своего счастья.

Счастье пускается за ней вдогонку.

Смех, да и только! Счастье несется за ней большими прыжками.

Страх, да и только! Счастье настигнет ее, беглянку.

Нет ей спасенья!

Кто же это может

спастись от счастья?

Глупость какая!

Какие мы, однако, смешные!

У каждого есть тело —

бестелесных вроде бы нет, у каждого есть душа —

хоть маленькая, да имеется, у каждого в груди что-то стучит — представьте себе, у каждого!— и каждому хочется неземного счастья — ей-богу, каждому!

Но каждому чего-то не хватает.

Кому — благоразумия, кому — безрассудства, кому — крыльев за плечами, а кому — и волос на темени.

Какие мы, однако, несовершенные!

Отчего же не обретаем мы совершенство? Чего мы тянем?

У каждого на то свои причины, свои отговорки, свой резон.

Пессимисты полагают,

что совершенство недостижимо.

Так да здравствует же оптимизм!

СТРАННАЯ ЖИЗНЬ

Вижу —

стоит в отдалении какая-то женщина.